Шрифт:
Не прошло и трех часов, как послышался шум грузовой автомашины и на опушке поляны появилось семь чекистов.
А не более как через час мы уже сидели в кабинете председателя Меленковской уездной ЧК, а еще через полтора - в аналогичном кабинете в Муроме. Муромчанин уговорил меленковца передать ему «дорогих гостей», мотивируя это тем, что через него нам будет легче и проще связаться с Москвой и техпомощь из столицы не минует Мурома, стоящего на железной дороге.
На следующий день с ранним московским поездом в Муром прибыли два техника и моторист летно-испытательной станции. А в тринадцать часов мы уже стартовали с меленковской полянки. Колеса машины зловеще чиркнули по верхушкам малорослых деревьев, и, как только это неприятное ощущение пропало, я тотчас показал большой палец, давая знать Лапину, что самое трудное позади. Привязавшись к полотну Казанской железной дороги и снова уйдя на предельную для самолета высоту, мы взяли курс на Москву…
* * *
Ранней весной 1934 года я приступил к регулярным летным и лабораторным тренировкам, готовясь к новому штурму высоты.
И вдруг случилось такое, чего я никак не мог ожидать.
В середине марта позвонил член Военного совета ВВС Б. У. Троялкер и в необыкновенно любезной форме пригласил меня срочно к нему «подъехать, чтобы переговорить по очень важному делу». Приближался я к улице Разина с двумя противоречивыми догадками: или стал уже конкретно вопрос о предстоящем перелете, и тогда это просто здорово, или, судя по тону короткого разговора, мне уготовано какое-то новое назначение, и, как говорят, тут ничего не поделаешь.
Вышло последнее. Троялкер сообщил - как обухом по голове: «Вопрос со всеми инстанциями уже согласован, все пути к изменению решения отрезаны…» Меня назначали начальником инженерного отдела и вице-президентом Амторга в США. Конечно, это было любопытно, ново, даже заманчиво (нечего греха таить, и я иногда завидовал тем, исключительно немногим, кто в те давние времена получал возможность повидать далекий, но чужой нам Новый свет). Но… значит, прощай, [177] академия, прощай, моя летная жизнь и вечно манящая стихия пятого океана…
Высшей наградой и добрым напутствием в будущее остался для меня последний приказ по академии от 1 апреля 1934 года, который гласил:
«Начальник летно-испытательной станции т. Соколов-Соколенок Н. А. переходит на другую ответственную работу вне академии…
Будучи преподавателем и старшим руководителем кафедры Комфака и оперкурсов, т. Соколов-Соколенок Н. А. внес много нового в содержание предметов воздушной техники, и в частности в области оперативно-технических расчетов операции, где он положил основные начала этим расчетам…
За 8 месяцев командования ЛИСом тов. Соколов-Соколенок провел в труднейших условиях большую научно-исследовательскую и испытательную работу для академии и по специальным заданиям Управления ВВС РККА (испытание самолетов, приборов, средств механизации, средств эксплуатации). Летно-испытательная станция заняла ведущее место в борьбе за освоение больших высот (научно-исследовательский рекордный перелет т. Соколова-Соколенка Москва - Севастополь - Москва).
Тов. Соколов-Соколенок за время пребывания в академии осуществлял на деле лозунг партии «Большевики должны овладеть техникой!» до конца и до мелочи…
Начальник академии А. Тодорский».
В этот прощальный день я совершил свой последний полет на Центральном аэродроме. [178]
Слово об авторе этой книги
Кончина генерал-лейтенанта авиации Николая Александровича Соколова-Соколенка не дала ему возможности завершить свои воспоминания. Сохранились отдельные записи, публикации в периодической печати, архивные материалы, за которыми раскрывается судьба, полная удивительных свершений.
В 1934 году Николай Александрович был направлен в командировку в Америку. Там он закупает самолеты, моторы, оборудование для авиационных заводов, знакомится с ведущими авиационными фирмами, известными конструкторами, организовывает встречи с ними наших авиаспециалистов.
В те годы формировались и укреплялись конструкторские коллективы, слава о которых гремит и по сей день. Не только современными, но и весьма различными по назначению были самолеты туполевского КБ, в начале существовавшего в качестве филиала ЦАГИ.
В сентябре 1934 года весь мир узнал о выдающемся беспосадочном полете на одномоторном самолете АНТ-25, созданном конструкторским бюро. Пробыв в воздухе 75 часов, машина пролетела тогда 12411 километров. Советскими летчиками был установлен абсолютный мировой рекорд дальности беспосадочного полета по замкнутому маршруту. Так что имя А. Н. Туполева уже хорошо знали ведущие авиационные фирмы за рубежом, и сотрудник нашего торгового представительства в Америке Н. А. Соколов-Соколенок с гордостью представлял советского авиаконструктора американским коллегам и владельцам авиационных фирм.