– Что такое? Он в порядке? – слабо спросила я. Мне никогда еще не было так страшно. Быстрый писк монитора заполнил собой всю комнату, мне нечем было дышать. Взгляд Клэя метнулся ко мне, но я не видела сожаления в его глаза. Все, что, как я думала, будет длиться вечно, закончилось. Он хотел, чтобы я ушла. И то, что я видела в его глазах, разбивало мое сердце на миллион кусочков.

– Убирайся, Райли, – пробормотал он, снимая кислородную маску.

– Я люблю тебя, Клэй, – прошептала я, умоляя его глазами. Я не смогу оставить его. Никогда. Он был для меня целой жизнью, как он мог этого не понимать? Ни за что я бы не захотела оставить его через пару лет. Никогда. Такого не произойдет. Я любила его всем сердцем, и мне было обидно, что он сомневается во мне. Он должен знать меня лучше.

Клэй покачал головой.

– Ты не любишь меня достаточно сильно для этого, – задыхаясь сказал он. Он повернулся к медсестре, которая пыталась снова надеть на него кислородную маску. – Заставьте ее уйти. Вызовите охрану, пусть они ее уведут. Я не хочу, чтобы она была здесь! – заорал он, в его голосе был слышен гнев.

Медсестра повернулась и виновато посмотрела на меня.

– Пожалуйста, уйдите. Ему нужно отдохнуть, а с вами в палате это явно не получится. Просто уйдите на пару часов, потом вернетесь. – Она положила руку мне на плечо и кивнула в сторону двери. Ее глаза были добрыми и понимающими.

– Я не хочу, чтобы она возвращалась через пару часов! Пусть идет на хрен! – взорвался Клэй, задыхаясь. Он попытался подняться на постели, но, видимо, был слишком слаб и, шипя от боли, снова упал на простыни.

Я посмотрела на медсестру, потом на Клэя, а затем снова на медсестру. Я должна уйти. Это из-за меня. Из-за меня ему хуже. Ему нельзя переживать, так сказал врач.

– Я уйду. Позаботьтесь о нем, – прошептала я и, развернувшись, выбежала за дверь.

~ Клэй ~

Я видела, как разбивается ее сердце, прежде чем она развернулась и выбежала за дверь. Я крепко сжал зубы. Я не попрошу ее вернуться. Я не мог дышать. Боль в моем сердце была во стократ хуже, чем любая физическая боль, которую я ощущал. Я только что потерял единственное, что было важно для меня. Не просто потерял, я оттолкнул ее. Я заставил ее уйти, когда она не хотела, и от этого было еще больнее. Я ненавидел себя за то, что ранил ее. Если бы я мог забрать ее боль, я бы это сделал. Я бы отдал за нее свою жизнь, не задумываясь. Так было и будет всегда. Я хотел, чтобы она была счастлива, даже если это уничтожит меня в процессе. Рано или поздно она нашла бы кого-то еще, и он дал бы ей все, что я дать уже не мог. Эта мысль была агонией, но я не мог поступить иначе. Райли заслуживала лучшего, чем жизнь с мужем в инвалидной коляске.

Медсестра надела на меня кислородную маску, вытащив ее из моей руки.

– Постарайтесь успокоиться. Ваш пульс все чаще, так и до остановки сердца недалеко, – строго сказала она.

Остановка сердца? Сердечный приступ был бы сейчас как нельзя кстати, надеюсь, он убьет меня, и мне не придется жить и дня без моей девочки. Я закрыл глаза, пытаясь заглушить боль. Но это не работало, все, что я мог видеть – как Райли говорит мне, что любит меня; как мы женимся; как на следующий день понимаем, что поженились; как впервые занимаемся любовью. Все эти воспоминания проскальзывали у меня в голове, от чего мне становилось еще больнее.

Всю оставшуюся жизнь я каждый день делал бы ее счастливой, если бы этого было достаточно. Но нет, теперь меня было недостаточно, и я правильно сделал, что отпустил ее. Она не заслуживала пожизненного заключения с парнем в инвалидной коляске. Я думал об этом с того момента, как проснулся утром и увидел, что она спит на стуле около моей кровати. Я знал, что она не захочет оставлять меня, но если я не смогу снова ходить, то лучше ей со мной не быть. Конечно, первые несколько лет все было бы нормально, но через какое-то время она осознает, что это все неправильно. А затем оставит меня. Лучше пусть уйдет сразу, и я смогу учиться жить с этим самостоятельно. Рано или поздно я все равно останусь один, зачем отсрочивать неизбежное?

Через какое-то время медсестра сняла мою кислородную маску и с сочувствием посмотрела на меня.

– Вы в порядке? Могу я чем-нибудь помочь? Позвать кого-нибудь? – спросила она.

Я покачал головой и выдавил из себя улыбку. Я больше не мог сдерживаться. Не хочу, чтобы кто-то был здесь, когда я потеряю контроль над своими эмоциями.

– Я в порядке. Можно я побуду здесь один пару минут? – спросил я, мой голос был хриплым и полным эмоций.

– Конечно. Если что-нибудь понадобится, просто нажмите на кнопку, хорошо? – Она улыбнулась и показала на кнопку вызова сбоку от моей кровати.

– Хорошо, спасибо, – сказал я.

Она в последний раз взглянула на меня, а затем вышла. Как только за ней закрылась дверь, я больше не мог сдерживаться. Я запустил руки в волосы и разрыдался. Я оплакивал все, что потерял. Я оплакивал то, чего меня лишили. Оплакивал все свои планы на будущее. Я не плакал с тех самых пор, как был ребенком, но остановиться не мог. Я молил о смерти, потому что это было милосерднее, чем жить в аду на земле. Я не был для этого достаточно силен.

После того, как я успокоился, я лежал, окаменев и уставившись в потолок. Я ждал смерти. Ждал, что она заберет меня отсюда и остановит боль, заполнит дыру в том месте, где раньше было сердце. Приехали мои родители, но я даже не мог заставить себя с ними поговорить. Я даже не мог накричать на них за то, что они сразу не отправили меня на операцию. Я не мог произнести ни единого слова, потому что слова больше не имели значения. Ничего не имело значения, кроме Райли и того, что она ушла. Я просто уставился в одну точку на потолке, не слушая, о чем они говорят, и представлял лицо Райли.