Шрифт:
В Наркомате обороны ему непросто было: Троцкий развел там своих столько! Сталин из-за связей и знакомств Ворошилова перестал относиться к нему с прежним доверием. Однако после XIX съезда он его оставил и в Президиуме, и в Бюро, а меня из Бюро вышиб.
28.11.1974
– От Ворошилова, как от наркома обороны, ждали, конечно, большего. Он всей душой хотел, но не смог. Новый подход к делу нужен. Перед Финской войной он был против автоматов: «Где это нам набрать столько пуль, если поставим ППШ? Это же не наберешься!» А уж надо набираться, хочешь не хочешь. Коли у тебя такой противник, надо иметь не меньше, чем он. Конечно, он отставал. «Мы будем не в состоянии». А Сталин ему: «Как не в состоянии? Другие имеют, почему мы не в состоянии?»
Сталин умел учиться и быстро схватывал новое.
15.08.1975
Мы оказались в довольно глупом положении во время финской войны. У нас не было пистолетов-пулеметов, автоматов. А у финнов оказались. И они с деревьев палили по нашим. Было много жертв. Конечно, само собой, правильно сделали, что сняли Ворошилова с наркома обороны. При всех его положительных данных во время революции, теперь он отставал. А немцы помогали финнам по части вооружения. Нам это очень тяжело досталось. При всех недостатках мы кое-что должны были учесть. Не все учли.
09.06.1976
– Ворошилов, легендарный герой гражданской войны, зачем ему нужно было три года при Хрущеве быть тряпкой? – говорит Шота Иванович.
– Это позорная страница в его биографии, – соглашается Молотов.
– Хрущев в Тбилиси на охоте сказал: «Мо-о-ло-тов!»
– Ну, я думаю, что он сказал не только это, но и выругал меня.
– Нет, он сказал: «Молотов не сдается. Один Молотов остался верен себе». Я преклоняюсь перед теми людьми, которые во имя идеи шли на виселицу. Ему говорили: «Только одно слово – откажись, и начнется хорошая жизнь», но большевик идет на виселицу, на виселицу идет! А что, не шли большевики на виселицу? – продолжает Шота Иванович.
Когда умер Ворошилов, Вячеслав Михайлович пошел попрощаться. Тихо, скромно встал в очередь, но его узнали, подошли генералы и провели в почетный караул.
– Выдумываете, – шутя отмахивается Молотов.
– Нет, было. Прощались с первым нашим маршалом…
– Хрущев очень хотел стать Маршалом Советского Союза, – говорю я. – Мне маршал Голованов рассказывал, что к нему приходили с опросным листом на присвоение Хрущеву маршальского звания. Должны были подписать те, кто входит в наш маршалитет. Но затея, инициатором которой был Еременко, провалилась: отказались подписать Жуков, Рокоссовский, Голованов, Кузнецов и другие военачальники, ставшие маршалами в годы войны.
16.01.1973
– Каганович говорил, что его в партию ввел Михаил, брат. Он был наркомом авиации, потом покончил жизнь самоубийством, человек небольшого калибра. Лазарь был, конечно, с большим размахом, очень энергичный, хороший организатор и агитатор, но в теоретических вопросах плавал.
– А в общем-то у вас было мало теоретиков.
– Вообще их мало водится. Настоящих теоретиков большевистского типа.
– У меньшевиков больше?
– Там сплошные теоретики…
– Ворошилов слабый был в теории. Он немножко с правинкой был, как и Калинин. Он держался крепко за Сталина, потому что авторитет Сталина был высок… Оторваться от него они побаивались. Двадцать лет прошло после Сталина. Но кто со Сталиным крепко остался? Вот Каганович и я. Больше не знаю.
– А Маленков?
– Он тоже держится хорошо. Нет, он не против Сталина. В прошлом году летом встретил меня Булганин, прошел со мной вместе километра полтора. Ни разу не решился даже зайти ко мне. Видимо, так Хрущев припугнул! Все-таки странно себя чувствует: мирного сосуществования не понимает! Это же неправильно! Уровень теоретический у большинства…
С Кагановичем встречались в Лужниках, гуляли. Он там недалеко живет…
Я все, что пишу, направляю в ЦК, ничего не скрываю. По принципиальным вопросам. Пожалуйста, может я не прав, не понял или отстал, но все-таки я каждый день тружусь, и думаю, что я все-таки не особенно отстал… Я работаю, а не просто живу.
Новые элементы, конечно, есть. Спрашиваешь у Кагановича, дал ему почитать свою записку, говорит: «Глубоко».
К сожалению, у него нет вопросов. Я пытался, подтолкнул: «Вот почитай все-таки». Программу не критикует и не дает ответа на критику. А Программа не приемлема, потому что она на антиреволюционной почве основана.
04.12.1973, 30.12.1973, 11.03.1976
– Каганович был у меня здесь недавно. Мозг работает, соображает. Но и побаливает. Ноги у него болят, руки и так далее.
– Как он к вам относится?
– Он ко мне – неплохо… Он вообще-то всегда был лично против меня. Все уже это знали. Говорит: «Тебе легко, ты интеллигент, а я из рабочих». И теперь он так говорит.
Бедняга, не устроен, сам себе готовит пищу. «Единственная дочка, которая меня поддерживает. Больше я ни с кем не встречаюсь. Она отдельно живет». Тоже такая история. Он в довольно сложном положении. А как работник, он очень хороший был.