— Ты во многом прав, — согласилась я. — Но улики можно найти. Нина Анатольевна и все остальные говорили, что дом построен на деньги, заработанные Геннадием Петровичем, он очень хорошо содержал семью. Но когда Николаевы перебрались в Гидрозавод, он имел скромное звание кандидата наук и получал не так уж много, уютный особняк явно помогла возвести теща, продав что-то из ювелирки. Мы теперь знаем это точно — в тайнике лежит тетрадь, куда зять Елизаветы Гавриловны аккуратно записывал расходы. Геннадий Петрович успешно поднялся по карьерной лестнице, занял в местном обществе одну из лидирующих позиций, но больших денег все равно не имел. В советские годы доктор наук, завкафедрой получал в месяц от трехсот пятидесяти до четырехсот рублей, и это в Москве, Питере и некоторых других крупных городах, причем не во всех вузах, только в университетах, в провинции же оклады были существенно скромнее. А после перестройки профессура вообще превратилась в племя нищих. Да и сейчас положение не намного лучше. У одной моей знакомой муж имеет все самые высокие научные звания, регалии, преподает в МГУ, а на круг с приработками у него выходит примерно пятьдесят тысяч. Так что я уверена, особнячок возвела Елизавета. Но она не хотела, чтобы сплетники задавали вопросы, откуда у нее деньги, поэтому и прикрывалась зятем. Если показать бабке гроссбух, который вел Геннадий Петрович, то…

— То ничего, — прервал меня Андрей. — Давай представим теоретически эту беседу с ней. Профессор мертв, я выкладываю перед ней тетрадь с записями и объявляю: «Ваш зять фиксировал каждую полученную от тещи копейку. Откуда у вас деньги?» Возможны два ответа. Первый: «Молодой человек, идите-ка вы куда подальше! Вы что, налоговая инспекция, чтобы мне перед вами отчитываться?» Второй: «Я скромная пенсионерка, после смерти зятя наша семья вынуждена содержать пансион. Что профессор написал, понятия не имею, о таких суммах даже не слышала». На этом наша беседа и закончится. Только не говори, что надо ехать туда, где некогда жили пуштаны, рыться в болоте, искать останки. Никто этим заниматься не станет. Это только в американских телесериалах собака притаскивает из леса череп, и через полчаса на опушку прилетают на вертолете полицейские с кучей оборудования. В жизни все не так.

— Можно зацепиться за нестыковки в биографии старухи, — заспорила я. — После прочтения письма Оконцевой-Василини, несмотря на поздний час, я попросила у Нины Анатольевны книгу Васькиной и до утра листала ее. Григорий Андреевич после смерти матери издал ее труд, предварив содержание сообщением, что она не успела закончить книгу. Вера Дмитриевна проделала титаническую работу — она перелопатила архивы, разыскала тех, кого маленькими детьми отобрали у родителей, и сообщила, что Лизе Комани помогал некий эмгэбэшник Семен. В сноске автор упомянула, что очень хотела разузнать фамилию героя, но Елизавета Гавриловна Николаева, Лиза Комани, не смогла помочь, объяснила: «Сеня очень боялся, что его поймают. Мне он назвал свое имя, более ничего. Порой я думаю, может, он и не Семен вовсе был. Офицер добывал паспорта и увозил семьи, я только приводила людей в указанное место. Не знаю, какие данные были в новых документах, кем становились мои соплеменники: Петровыми? Сергеевыми? Ивановыми? Я была всего лишь ступенькой в лестнице к свободе, самой нижней». Прикидываясь героиней, старуха поведала историку о том, как она познакомилась с Анатолием Сергеевичем. Лиза якобы тогда жила в городе Черноповск, осталась на свете одна-одинешенька, очень тосковала, вот и ходила на кладбище, где нашла какую-то заброшенную могилу и ухаживала за ней, представляя, что под плитой ее родня.

— Романтично, — поморщился Андрей, — прямо слезу выжимает.

— Подожди, сейчас ты вообще зарыдаешь, — пообещала я. — А рядом полировал надгробье вдовец, потерявший жену, звали его Анатолий Сергеевич Николаев.

— Мда, — крякнул Платонов.

— Эту же версию бабка сообщила и мне в день, когда нашли тело Кати, — продолжала я. — Теперь высморкаемся, вытрем сопли и включим логику. Вера Дмитриевна документально доказала, что все пуштаны (кроме тех, которых якобы спасла Лиза) погибли в гетто. Выжили лишь дети до четырнадцати лет, отправленные в интернаты. Вопрос: каким образом Лиза Комани очутилась в Черноповске? В тот год, когда Сталин объявил ее народ предателями и приказал его уничтожить, девушке исполнилось двадцать. Молодых женщин, способных производить потомство, каратели уничтожали первыми, а Лизу не тронули, и она несколько лет якобы героически уводила людей из гетто. Надо поднять архивы, узнать, кто служил начальником охраны резервации. Уверена, что всплывет имя Анатолия Сергеевича Николаева. Рассказ про кладбище — сказка. Лиза была любовницей офицера, они хорошо заработали на желании пуштанов спастись. Потом Николаев получил назначение в Октябрьск, пара поженилась. Почему сотруднику МГБ разрешили взять в жены пуштанку? По какой причине Анатолий не побоялся связать свою судьбу с представительницей народа-предателя? Сталин-то еще был жив! За это Николаев сам мог угодить за колючую проволоку. Ан нет, он получил должность следователя. Так вот, я думаю, кто надо знал, что Елизавета Комани являлась тайным сотрудником МГБ, осведомителем. Даже убийца невинных людей способен на сильное чувство. Наверное, Анатолий любил Лизу, раз рискнул расписаться с ней. Неизвестно, что бы стало с семейной парой, проживи Сталин дольше. Но свадьбу сыграли двадцать седьмого февраля пятьдесят третьего года, а пятого марта тиран умер. В местном музее открыт стенд, посвященный Комани, там указаны вехи ее биографии. Молодоженам просто повезло.

— Остановись, — попросил Андрей. — Никто не станет копаться в биографии бабки. Кончина Геннадия Петровича объявлена естественной, тело кремировано. Следов проданных драгоценностей не найти, но даже если вдруг и обнаружится какое-то пуштанское украшение, то доказать, кому оно принадлежало, невозможно. Блокнот Нади — это просто рисунки девочки, мало ли кто и что намалюет. Письмо Оконцевой легко объявить фальшивкой, мол, это просто ничем не подтвержденный рассказ старой женщины, и все.

Я решила не сдаваться.

— Сначала внезапно умерла от язвы желудка Вера Дмитриевна Васькина, спустя некоторое время от того же недуга ушел на тот свет профессор Николаев, недавно к ним присоединилась Катя. Уверена, что их всех отравила Ивановой смертью старуха. Вот какой скандал имела в виду младшая дочь Нины Анатольевны — он связан с разоблачением бабки. Но я уже об этом говорила.

— Отлично. А где доказательства? — в который раз спросил Платонов. — Не бла-бла, а улики.

— Смерть мальчика Расторгуева, — заявила я.

— Кого? — удивился Андрей.

Я рассказала о «путешествии» бутербродов с паштетом и завершила повествование словами:

— Елизавета Гавриловна отравила Катю коврижкой. При вскрытии в желудке девушки нашли остатки сладкого пирога. Наверное, внучка принесла старухе блюдо, а та предложила: «Съешь сама кусочек, только руки вымой». Беременную Катю замкнуло на сладостях, она побежала в ванную, а добрая бабуля подсыпала в коврижку Иванову смерть.

— Ну… это возможно, — с неохотой согласился Платонов, — допустимо.

Я воодушевилась.

— Следующей ее жертвой предстояло стать Олегу.

— Прямо истребительница внуков, — хмыкнул Андрей.

— Они ей не родные, — напомнила я, — это дети зятя от первого брака. Бабка смешала порошок с паштетом, думала, что Олег им за завтраком полакомится, но он взял сэндвичи на работу, оставил их в кабинете. Туда влезли Алеша Кузнецов и Гарик Расторгуев, подростки украли телефон режиссера и бутерброды. Сын кондитерши не стал есть — у него аллергия на свинину, он не знал, что патэ из гусиной печени, а вечно голодный сын пьянчужки слопал бутерброды. Потом Гарик пообедал супом в гостях у друга, и ему сразу стало плохо, похлебка активировала Иванову смерть.