Шрифт:
– Какое второе?! После того, как так упав, снова не встают! В тот же вечер, разумеется. Завтра. У нас еще здесь площадка завтра, потом теннис начинается, провались он. С таким хитом надо месяц с места не срываться. Но мы обсудим. Россия велика. А слово из четырех букв и заграница выучит.
Клаве хотелось снова услышать чудовищный бас. Чудесный. И увидеть того, кто вмещает.
И бас отозвался на ее молчаливый зов.
– Да пропустите!.. У меня над сердцем пропуск выколот! От таежного начальника.
Клава открыла наконец глаза. Она знала, что таким басам везде дорога.
– Покажите! Покажите же ее! Вот?!
Будто бочка на ногах заслонила дверь – и застряла. А вокруг глаз и носа семидесятого размера – рыжая борода, как опрокинутый нимб.
– Еще меньше. На ладонь посадить – и носить как лампадку. Порадовала дьякона-расстригу.
– Вы хорошо отзывы подавали, – кстати припомнил Додик. – В масть.
– Душа навстречу.
– А вы часто на молодежные группы ходите? Вы из публики в рядах торчали, как гвоздь из дивана.
– Какие группы! Шел мимо, смотрю, все сюда текут. Ну и я притек. Бог привел.
– Госпожа Божа, – дружелюбно поправила Свами.
– По сегодняшнему – Божа. В честь малютки.
– По всегдашнему – Божа, – еще терпеливее отозвалась Свами.
– Не мне, расстриге, судить. А Бог или Божа – Оно всё вмещает, не вдаваясь в подробности.
Бас-расстрига только толстыми пальцами пошевелил, и сразу сделалось ясно, в какие подробности не вдается его Божество.
Свами не продолжила диспут.
– А мне бы… а мне бы… – со смешным в столь монументальном теле смущением подступился бас, – мне бы должностенку при вас какую. Например, на ладони малютку выносить после подвига ее. А ребята с балалайками чтобы не занимали руки, а вслед Аллилуйю какую наяривали. Должностенку – за кров и харчи.
– А у товарища режиссерское видение, – одобрил Додик.
– Я и сам могу на руках выносить, – нахмурился Витёк.
Никуда не делся – возревновал!
– Такой монумент – эффектней, – отвел Додик притязания Витька. – Статуя Командора. Чтобы сцена под шагами гнулась. Вот и думайте – куда унес. За кров и харчи, говоришь?
– А чего еще человеку надо? Мне бы одно – проще.
– Это мы хорошо слышали, – улыбнулся Додик. – Попробуем. Посмотрим завтра. Зовут-то тебя как?
– Иаков, – пророкотал расстрига.
– У дядюшки Якова хватит про всякого! – язвительно заметил Витёк.
– Хватит всякому – и здесь, и выше. Если проще.
Хотя обещано было продолжение после антракта, перед служебным боковым подъездом прессовалась толпа. Витёк подогнал тачанку вплотную к ступенькам, поднял пятую дверцу сзади, Иаков – репетируя завтрашний выход – вынес Клаву на руках и подал в тачанку. Витёк изнутри принял и уложил на откинутом заднем диване.
– Бо-жа-Бо-жа-Бо-жа! – возбудилась толпа.
Лица приклеивались к стеклам, расплющивая брови и носы.
Витёк медленно выводил тачанку, раздвигая мелькающих в свете фар фанатов.
– Теперь они наши, – без торжества, даже устало сказала Свами, когда машина вырулила из толпы. – Вот так, одним бреднем сколько душ уловили. Наше дело – рыбацкое. Помогла Госпожа Божа. Такие полукрещенные – оглашенными называются. Огласила ты им, добрая Дэви, имя Божи – но не просветила вполне.
Как бы преуменьшила служение Клавы. А чего просвещать? Поклонились имени Её-Их и в огонь за Клаву готовы. Ну и за Госпожу Божу. Чего ж еще?!
Но пусть и – оглашенные. И фаны тоже. Чем больше имен, тем лучше. Ворота в рай шире.
– Я всё время чувствовала, – слабо отозвалась Клава. – Нежно несла меня Госпожа Божа. Нежно. Надежно.
И при этих словах словно дуновение снова ее приподняло – все Она-Они здесь: Госпожа Божа сама собой и Она-Они же, растроенная на Мати, Дочу и Святую Душу. Собрались отметить успех, первый выход. Клаву ласкал восторг, но минуло благоговение: ведь все свои. Госпожа Божа для других – грозная и недоступная, а с доченькой любимой Она-Они по-свойски, по-домашнему.
– Без Её-Их воли такие чудеса не делаются. Отдыхай. Сестры и братья заждались благой вести. Я позднюю радость вечернюю без тебя проведу.
И Клава не подумала даже, что без нее Свами сможет какую-нибудь самозванку в Дочу Божу воплотить. Не сможет! Потому что Свами никогда так не выйдет с «Формулой». Свами скажет мудро и красиво, но не сможет вот так завести малолеток – словом из четырех букв.
Надо проще – да нельзя.
34
Клава и не сомневалась ни минуточки, что Витёк заявится к ней – по-соседски. И заявился.