В начале августа 1998 года из-за падения цен на российские валютные бумаги банки оказались на грани банкротства. Частные банки и фирмы не могли вернуть кредиты, взятые в твердой валюте. Валютные запасы таяли на глазах. 14 августа, в пятницу, российский валютный рынок практически прекратил существование. В понедельник от рубля могло остаться одно воспоминание. Кириенко решил спасти банки и заодно пощадить государственную казну, которой надо было расплачиваться по ГКО. Он объявил то, что стали именовать английским словом «дефолт», – мораторий на выплату долгов.

17 августа, в понедельник, после обнародования правительственных решений в стране началась паника. И она перечеркнула благие пожелания правительства. Все бросились скупать валюту, у кого было на что покупать, конечно. Курс сразу взлетел до верхнего предела – девять с половиной рублей за доллар. Обменные пункты закрылись. Вкладчики побежали в банки забирать свои сбережения. Вернуть всем деньги банки не могли.

Реакция на решения правительства была в большей степени психологической. Кириенко не ожидал, что начнется настоящая паника. С экономическими проблемами можно было совладать. Но как успокоить общество? 21 августа, в пятницу, все фракции Государственной Думы выразили недоверие правительству и потребовали отставки Сергея Кириенко. Ельцин с ним расстался и решил вернуть Черномырдина.

Черномырдин первым делом поехал в Государственную Думу договариваться с депутатами. Он договаривался по-свойски:

– Пора действовать. Товарищ Кириенко растерялся, его ребята разбежались.

Черномырдин предлагал депутатам, в том числе от оппозиции, коалиционное правительство. Партии отказываются от политической борьбы, делегируют самых толковых в правительство и общими усилиями вытаскивают страну из кризиса.

Но произошло непредвиденное: несмотря на некие предварительные договоренности, 30 августа, в воскресенье вечером, коммунисты неожиданно отказались от политического соглашения и, следовательно, от поддержки Черномырдина.

31 августа, в понедельник, при голосовании в Государственной Думе Черномырдин получил голоса всего девяноста четырех депутатов. Против проголосовал двести пятьдесят один депутат. Это был полный афронт. Черномырдин был обескуражен. Те, на кого он полагался, отказали ему в поддержке. Он решил, что соперники боятся пускать его в правительство, потому что это открывает ему дорогу к победе на президентских выборах 2000 года. Есть и другое мнение: депутаты не хотели голосовать за возвращение в правительство уже надоевшего им прежнего премьера, который за столько лет так и не добился никаких успехов.

Ельцин сразу же вновь внес его кандидатуру в Думу. Черномырдин делал все, чтобы усилить свои позиции. Он предложил Примакову пойти к нему первым замом. Евгений Максимович согласился. Но и это не помогло. 7 сентября, в понедельник, Дума вновь отказалась утвердить Черномырдина: сто тридцать восемь голосов «за», двести семьдесят три – «против». Россия осталась без правительства, стране грозил не только экономический, но и политический кризис.

В кабинете главы администрации Валентина Борисовича Юмашева лихорадочно тасовали тощую политическую колоду, перебирая возможных кандидатов.

Лидер фракции «Яблоко» Григорий Алексеевич Явлинский вдруг заявил с думской трибуны, что есть кандидатура, которая устроит все политические силы: это министр иностранных дел Евгений Максимович Примаков. Сначала предложение показалось очень странным: академика Примакова – в прошлом журналиста, директора института, советника Горбачева, начальника разведки – меньше всего можно было считать хозяйственником.

Но вот и аргументы в пользу Примакова: в партии не входит, к финансово-промышленным группировкам не принадлежит, в президенты баллотироваться не собирается, в прежних экономических реформах не участвовал, ни в чем дурном не замешан.

Явлинский разъяснил свою позицию:

– Евгений Максимович – это компромиссная фигура. Это не кандидат «Яблока». Мы с ним как с министром иностранных дел не во всем были согласны.

Депутаты подхватили эту идею. Примаков ни у кого не вызывал аллергии. Спокойный, основательный, надежный, он казался подходящей фигурой в момент острого кризиса. Более того, он нравился не только политикам, но и значительной части общества.

Президент Ельцин пригласил Примакова на дачу:

– Евгений Максимович, вы меня знаете, я вас знаю… Вы – единственный на данный момент кандидат, который всех устраивает.

Примаков искренне отказался. Ему нравилось быть министром иностранных дел и не хотелось браться за практически неразрешимую задачу:

– Борис Николаевич, буду с вами откровенен. Такие нагрузки не для моего возраста. Вы должны меня понять. Хочу доработать нормально, спокойно. Уйдем на пенсию вместе в 2000 году.

8 сентября, во вторник, Примаков делает заявление:

– Признателен всем, кто предлагает мою кандидатуру на пост председателя правительства. Однако заявляю однозначно – согласия на это дать не могу.