Но смерть еще посетила нас, и как раз в ту ночь.

Отбомбившись, командир эскадрильи капитан Санфирова возвращалась на аэродром. У линии фронта самолет снова попал под обстрел. Снаряд угодил в бензобак, и машина вспыхнула. Но Ольга упорно тянула горящий По-2 на свою территорию. Огонь уже охватил плоскости, подбирался к кабине. Когда были над линией фронта, ближе к своим, Санфирова приказала штурману Руфе Гашевой покинуть машину. Девушки выпрыгнули и удачно приземлились с парашютами, но на земле Оля Санфирова попала на нашу противопехотную мину. Взрывом ей оторвало ногу, разворотило правый бок. В полк Ольгу доставили мертвой.

По просьбе подруг Олю решили похоронить в Гродно. Во время прощания с покойной я впервые расплакалась, не стесняясь своих слез. Я не могла забыть нашей последней встречи, радостного лица Оли, ее веры в свое счастье, которую она выразила так по-человечески просто…

* * *

В ночь на 21 декабря соединения фронта прорвали вражескую оборону и форсировали Нарев. Полк в это время работал с небывалой интенсивностью. Летали мы тогда с основного аэродрома и с «подскока», который находился на расстоянии артиллерийского выстрела от позиции немцев. Малейшая неосторожность могла выдать нас. И все же противник не обнаружил аэродром даже с воздуха - такая была у нас маскировка.

Посадочная полоса освещалась всего тремя фонарями «летучая мышь». Техники и вооруженны при заправке машин трудились вслепую, совсем не зажигая огней. Две-три минуты, и самолет снова был в небе. С основного аэродрома полетами руководила майор Бершанская, а на «подскоке» удивительно четкую работу организовала Серафима Амосова. За все время здесь не произошло ни одной аварии или поломки, ни одного чрезвычайного происшествия. Экипажи выполняли по 16-17 боевых вылетов. [200]

А командиры эскадрилий Надя Попова, Маша Смирнова, Дина Никулина и я вылетали на задания по 18 раз.

В связи со всем этим мне хочется сказать доброе слово о «хозяйках нашей судьбы», о девушках, готовивших наши победы, о наших верных помощницах, от самоотверженности которых в конечном счете зависело все.

Сказать, что наши инженеры, старшие техники, механики, вооруженцы, электрики, прибористы не жалели сил, - значит почти ничего не сказать. От их работы зависело все: и поведение самолета в воздухе, и то, как скоро он, израненный и разбитый, сможет вернуться в строй, и количество вылетов экипажей за ночь, а значит, и эффективность наших ударов по врагу.

Старший инженер полка Софья Ивановна Озеркова на формирование женской авиачасти прибыла одной из первых.

И с самого начала боевых действий у нас заработала своя «академия». Пройдя ее курс, девушки-вооруженцы становились механиками и техниками, переучивались на штурманов, а штурманы - на летчиков. Преподаватели «академии» - командиры, штурманы, стартехи эскадрилий и, естественно, старший инженер Софья Озеркова - учили новичков без отрыва от боевой работы.

А сколько всяких иных забот и хлопот было у самой Озерковой!

Она отвечала за каждый самолет, за надежность его работы в каждом вылете, за скорейший ввод в строй поврежденных в бою машин, за каждого механика и техника, за правильность организации работы всего технического состава. В прошлом кадровый командир Красной Армии, Софья Ивановна к моменту формирования полка имела за плечами десять лет службы в Иркутской авиатехнической школе. Взыскательная и строгая, она требовала от подчиненных высокой ответственности за порученное дело.

А нагрузка ее все возрастала.

Летчиков, штурманов, техников, вооруженцев изумляло мужество, стойкость, высокое чувство долга, присущее нашему старшему инженеру. Днем Озеркова проводила технические осмотры, проверяла выполненные работы, учила вновь прибывших. А ночью - отправляла машины на боевые задания и обязательно встречала их. Замечательная спортсменка, она не только была непременной [201] участницей всех спортивных соревнований, но и отвечала за строевую подготовку…

В 1943 году старший инженер полка Софья Озеркова получила первый орден.

А каких прекрасных специалистов она воспитала!

Взять хотя бы оружейниц. Сложна и кропотлива их работа, особенно ночью, в условиях затемненного аэродрома, когда выполнять самые опасные операции приходилось на ощупь. И тут наши девушки были на высоте. Лидия Гогина, Татьяна Масленникова, Мария Марина, Зинаида Вишнева, Анна Шерстнева и многие другие в темноте по капсюлю определяли тип взрывателя. А чтобы определить, закрыт или открыт замок бомбодержателя, им достаточно было прикоснуться к нему.