Он знал: женщины находят его привлекательным. И Клаудия находит его привлекательным. Черт, она любит его. Она всегда любила его.

Он сокрушенно взъерошил волосы и провел рукой по лицу. Легкая щетина, пробивавшаяся над верхней губой, заставила автоматически потянуться за кремом для бритья. Он выдавил немного на ладонь, наблюдая, как он превращается в пену. Нанес на лицо и вспомнил, как Клаудия прикасалась к нему прошлой ночью, их разговор в постели, когда она предложила ему не бриться несколько дней.

Смысл сказанного стал доходить до него, он убрал руку, улыбнулся своему отражению и смыл ненужную пену.

— С добрым утром! — сказал он, обращаясь к Клаудии и Эйвери. — Мы с Джоной идем на север ловить волны, вернемся через пару часов.

Клаудия не могла оторвать глаз от его лица.

— Ага.

— Э-э-э. Капитан Сексуальная щетина, — пробормотала Эйвери.

На следующее утро снова серфинг, еще более небритые щеки. К третьему утру уже заметная щетина. Клаудия не выдержала и потрогала ее.

— Не брился эти дни?

— Да, бритье — это для городских.

— О, теперь он ведет грязные игры, — сказала Эйвери ему вслед.

Клаудия ждала его возвращения днем, широко раскрыв дверь между их номерами.

— Я поняла, что ты делаешь, — сказала она, входя в его комнату, как только услышала, что он открывает дверь. У него были мокрые шорты и влажные волосы, небритые щеки покраснели, как у отдыхающего.

Люк подавил улыбку.

— О? Что такое?

Она скрестила руки на груди.

— Щетина.

Он провел тыльной стороной ладони по горлу.

— Хочешь потрогать, да?

— Люк.

— Клод, я выбросил пену для бритья. Не собираюсь возвращаться в Лондон. Я покончил с ним.

Потом он потянулся к ней, сначала неуверенно, скользнув рукой по талии. Она не оттолкнула его, он придвинулся ближе, заглянул ей в глаза, где пронесся калейдоскоп противоречивых чувств.

— Я люблю тебя. Налаживаю бизнес здесь и больше не буду регулярно бриться. А теперь бросай строить из себя жертву и стоика и просто поцелуй меня, ладно.

Клаудия и сама этого хотела. Очень хотела. Хотела отбросить к чертовой бабушке предосторожности и дать волю его колючим поцелуям.

— «Тропикана» никогда не была твоей мечтой. Я не могу… — Она замолчала, подыскивая нужные слова. — Я не переживу, если через некоторое время ты решишь, что тебе этого мало.

Люк нежно улыбнулся:

— «Тропикана» достаточно велика, чтобы исполнить и твои, и мои мечты. Кроме того, «Тропикана» — это ты, а ты моя мечта. Я тебя люблю. Все остальное не важно. Все.

Он уткнулся носом ей в шею, где неистово бился пульс, и обрадовался, услышав ее низкий горловой стон.

— Скажи, что ты меня любишь, — сказал он, отстраняясь.

Клаудия провела пальцем по его скуле от уха до подбородка, наслаждаясь колючей щетиной, слегка царапающей кожу.

— Ты и так знаешь об этом.

Люк снова коснулся ее шеи, на этот раз чуть выше.

— Скажи мне.

Клаудия наклонила голову и закрыла глаза.

— Я тебя люблю.

Черт возьми, разве не наслаждение наконец облегчить грудь признанием?

Люк триумфально куснул ее, она, задохнувшись, схватила его за рубашку и притянула к себе.

— Не останавливайся, — простонала она.

— Я никогда не остановлюсь.

Люк ухмыльнулся, быстро подхватил ее и понес к кровати, во все глаза глядя на нее, взъерошенную и сексуальную, несмотря на униформу.

— Если не хочешь, чтобы я разорвал это, — он показал на жуткий полиэстер, — немедленно снимай.

Клаудия хмыкнула, схватилась за края рубашки, потянула наверх, во все стороны полетели пуговицы.

Завтра привезут новую униформу.

— Нам будет так хорошо вместе. — Он улыбнулся.

Клаудия улыбнулась в ответ, сердце едва умещалось в груди.

— Да, будет.

Шесть месяцев спустя.

Только Эйвери могла подготовить сцену для двойной свадьбы. Мелкий песок, ослепительно-белый. Океан, прозрачный как стекло. Небо — синий купол, его не смело запятнать ни одно облако.

Словом, мать-природа не хотела рушить творение Эйвери Шоу.