– - Еще бы не понять? Будьте покойны, не скроются.

– - Становые пристава все в сборе?

– - Все, ваше высокородие!

Исправник вышел к приставам и произнес им такую речь;

– - До сведения департамента дошло, что некоторые лица подведомственных вам районов занимаются живописью, музыкой, климатологией и прочими художествами. Предлагаю вам, господа, таковых лиц обнаруживать и, по снятии с них показаний, сообщать о результатах в установленном порядке. Прошу это распоряжение передать урядникам для сведения и исполнения.

Робко переступая затекшими ногами в тяжелых сапогах, слушали урядники четкую речь станового пристава:

– - Ребята! До сведения начальства дошло: что тут некоторые из населения занимаются художеством -- музыкой, пением и климатологией. Предписываю вам обнаруживать виновных и, по выяснении их художеств, направлять в стан. Предупреждаю: дело очень серьезное, и потому никаких послаблений и смягчений не должно быть. Поняли?

– - Поняли, ваше благородие! Они у нас почешутся. Всех переловим.

– - Ну вот то-то. Ступайте!

– - Ты Иван Косолапов?

– - Я, господин урядник!

– - На гармонии, говорят, играешь?

– - Это мы с нашим вдовольствием.

– - А-а-а... "С вдовольствием"? Вот же тебе, паршивец!

– - Господин урядник, за что же? Нешто уж и на гармонии нельзя?

– - Вот ты у меня узнаешь "вдовольствие"! Я вас, мерзавцев, всех обнаружу. Ты у меня заиграешь! А климатологией занимаешься?

– - Что вы, господин урядник? Нешто возможно? Мы, слава богу, тоже не без понятия.

– - А кто же у вас тут климатологией занимается?

– - Надо быть, Игнашка Кривой к этому делу причинен. Не то он конокрад, не то это самое.

– - Взять Кривого. А тебя, Косолапов, буду держать до тех пор, пока всех сообщников не покажешь.

– - Ты -- Кривой?

– - Так точно.

– - Климатологией занимался?

– - Зачем мне? Слава богу, жена есть, детки...

– - Нечего прикидываться! Я вас всех, дьяволов, переловлю! Песни пел?

– - Так нешто я один. На лугу-то запрошлое воскресенье все пели: Петрушака Кондыба, Фома Хряк, Хромой Елизар, дядя Митяй да дядя Петряй...

– - Стой не тарахти! Дай записать... Эка, сколько народу набирается. Куда его сажать? Ума не приложу.

Через две недели во второе делопроизводство департамента полиции стали поступать из провинции донесения:

"Согласно циркуляра от 2 февраля, лица, виновные в пении, живописи и климатологии, обнаружены, затем, после некоторого запирательства, изобличены и в настоящее время состоят под стражей впредь до вашего распоряжения".

Второй Фуке мирно спал, и грезилось ему, что второй Лафонтен читал ему свои басни, а второй Мольер разыгрывал перед ним "Проделки Скапена".

А Лафонтены и Мольеры, сидя по "холодным" и "кордегардиям" необъятной матери-России, закаивались так прочно, как только может закаяться простой русский человек.

Витязи

Это было как раз на другой день после выхода из национального всероссийского клуба М. Суворина, А. Столыпина, А. Демьяновича и Ал. Ксюнина.

За столом в одной из комнат клуба сидели оставшиеся члены и, попивая сбитень, мирно беседовали.

– - А и тошнехонько же тут, а и скучнехонько же, добрые молодцы, -- заметил граф Стенбок.

– - Ой, ты гой еси, добрый молодец, -- возразил барон Кригс.
– - Не тяни хоть ты нашу душеньку. Не пригоже тебе тако делати...

Один рыжий националист вздохнул и сказал:

– - О, это, гой еси, по та пришина, что русский шеловек глюп! Немецки шеловек устроил бы бир-галле мит кегельбан, и было бы карашо.

– - Тощища, гой, еси. А что, добры молодцы, может, телеграмму приветственную Плевицкой спослать?

– - А по какому случаю? Вчера ведь посылали.

– - Да так послать. А то что ж так сидеть-то?

– - Не гоже говоришь ты, детинушка. Просто надо бы концерт какой-нибудь устроить.

– - Нужно говорить не концерт, а посиделки.

– - Добро! А ежели с танцами, то как!

– - С хороводом, значит, гой еси.

– - О, боже ж, как тошнехонько!

В это время в комнату вошел новый националист.

– - Здравствуйте, господа! Записался нынче я в ваш союз и в клуб. Принимаете?

Барон Кригс встал, поклонился гостю в пояс и сказал, тряхнув пробором: