Шрифт:
– Злым.
– А почему?
– Без любви вырастают злыми. Простые люди – это кроткие. Они излому не верят, да и добром не верят. У них только случаи одни.
– Как это?
– А просто. Только случаи одни. У них одна удача. Они в Бога верят.
– Верят?
– Да, верят. Но они в церковь не ходят. Потому, что у них много работы.
– То есть они находят себе оправдание?
– Да, и они говорят: «Нам некогда ходить».
– Поэтому у них ни добра, ни зла?
– Да.
– Как – то они не определили свои отношения с Богом. А это хорошо или плохо?
– Хорошо. Ведь у них много иконок дома. Все, все стены увешаны.
– Так почему же они в церковь не ходят?
– Не успевают. У них совсем выходных нет. Только по пятницам. И все дела, дела. У них одно дело сразу за другим идет. Дело за делом, дело за делом.
– Так тяжело. И никак не вырваться? Но должен же быть выход? Что же им делать?
Убежать.
– Куда?
– В церковь убежать от работы.
– А может быть обратиться с молитвой к Богу: «Господи, помоги мне разорвать этот порочный круг!»
– Да, нужно сказать: «Господи, помоги мне пожалуйста.»
– Оля, а ты помнишь, как мы с тобою застряли в лифте, когда отключили свет? Ты тогда помолилась.
– Я тогда помолилась и нас освободил Господи. Это был сам Бог. Я Его видела.
– А как ты Его видела? Ты мне об этом не рассказывала.
– Я Его глазами видела.
– И Он пришел, чтобы нас освободить?
– Да. И это был самый добрый человек. Кто верит в Бога, тот – сам Бог.
– Как это?
– Только тот, кто в круге стоит, в этом круге (Оля проводит рукой в области сердца), в сердце, тот – Победитель, Человек.
– То есть человек должен всегда свой ум в сердце держать?
– Всегда, всегда быть в круге.
Закончив опрос, я была в смятении. Интересно, кто из нас двоих мудрее и опытнее?
6
Иногда по вечерам мы с Олей вели философские беседы «о жизни», «о взрослости». И, буду откровенна, некоторые ее рассуждения ставили меня в тупик:
– У каждого человека должен быть разум, должен иметься разум. А в его сердце, в его груди должен быть свет. Он, как огонь должен гореть. День наступит и оно будет все гореть и гореть. И так Душа начинается.
У меня на дороге счастье. Но оно не очень красивое. Оно грустное. Мне не надо такое счастье. Оно должно быть веселое, чтобы мое сердце освятило. И чтобы я ходила в церковь. И чтобы папа не ругал меня за это. Сердце мое, веселись. А плохое ты не слушай. Не запоминай ты злого, которое тебе говорят. Я родилась для одного Бога. Оля, не верь в зло!
Вот как рассуждал мой маленький философ в неполных пять лет. Но, как на всякого мудреца довольно простоты, так и на мою Олю довольно странностей. Она могла встать перед зеркалом и начать кричать.
Я подходила к ней сзади, гладила по голове и тихо говорила:
– Зачем ты так кричишь на весь дом? Ты же у меня теперь взрослая девочка, умная, понимаешь, что это некрасиво.
Оля умолкала и с серьезным видом (без тени лукавства) отвечала мне:
– Мамочка, мамочка, как хорошо, что ты меня остановила. А то бы я так все кричала и кричала и день и ночь.
7
Как-то вечером я присела на несколько минут с книгой. Домашняя работа нескончаема и почти не остается времени на себя. Оля тихо подошла ко мне. Я видела, что она в «образе» (в игре):
– Вы знаете, я из приюта. Можно я у вас немного поживу?
– Хорошо, Оля.
– А я не Оля. Я – Катя.
– Ну хорошо, Катя, живи. Но как ты попала в приют?
– Я убежала из дома. Мои родители – пьяницы. Они меня бьют и ругают. И есть не дают. Даже хлеба у нас нет. А дома такой бардак. Такая грязь. А мать на меня все время кричит, как бешеная. Даже если я ничего не сделаю, все равно кричит.
– Бедное дитя. Что же, поживи. Ты так намаялась. Отдохни от всего этого кошмара (в это время у меня рвались наружу, поверьте, совсем не игровые слезы).
Оля подошла к своей кроватке и спросила:
– А можно я у вас на этой кровати спать буду?
– Вообще-то можно. Но у нас есть девочка, которая спит на этой кровати. Правда она такая непослушная и упрямая. И никогда не убирает за собой игрушки. Я бы с удовольствием отдала эту девочку в приют, а взяла тебя, Катенька.
– Вот и хорошо. Раз уж она такая дурочка, отправьте ее в приют. А я останусь тут у вас жить.