– Понятно, – пискнули мы и побежали чистить зубы. По двенадцать раз с каждой стороны вдоль и поперек.

Вот почему отец, натренированный ежедневным общением с непредсказуемыми тетеньками, не робел перед Ба. Да и Ба признавала в нем если не равного, то хотя бы полноправного собеседника и относилась к нему с большим уважением. Поэтому она не стала ругаться, а просто всплеснула руками:

– Ииии, шлимазл!

– Я тоже тебя люблю, Роза, – засмеялся отец.

– Раз ты меня любишь, купи мороженое.

– Ура, мороженое, – обрадовались мы.

– Уно моменто, – накинул на плечи рубашку папа.

Он вернулся через десять минут с ягодным мороженым в картонных стаканчиках.

– В такую жару лучше кисленькое есть, – объяснил.

Мы с большим удовольствием полакомились мороженым, а картонные стаканчики сложили в длинную стопочку. «На обратном пути выкинем», – сказала Ба и убрала стаканчики в сумку.

Настало время идти учить маму плавать.

– Надя, ты не волнуйся, за Сонечкой и Гаянэ я пригляжу, – успокоила ее Ба.

– Если что, зовите меня.

– Всенепременно!

– Пошли, – скомандовал папа и поволок маму к берегу. Мама слабо упиралась и причитала: «Да что же это такое».

Далее повествование делится на два акта. Они происходят одновременно в разных концах пляжа.

Как только мы скрылись из виду, Гаянэ подошла к Ба, сложила ладошки домиком и зашептала ей на ухо:

– Ба, посмотри, что я с дядей Мишей сделала!

Ба глянула на сына и не смогла удержаться от смеха – дядя Миша спал на животе, подвернув под щеку локоть. Вся его спина и ноги были засыпаны песком, а на голове красовалось голубенькое пластмассовое ведерко.

– Это чтобы он не сгорел на солнце, – похвасталась Гаянэ, – Ба, скажи, я умничка?

– Деточка, ты даже умнее, чем я, – погладила Гаянэ по голове Ба, – молодец, теперь можешь поиграть со своей сестрой.

Маленькая Сонечка ползала по красному надувному матрасу и остервенело с ним ругалась:

– Это ты мне вава деяй? Яцем ты мне вава деяй?

Никто не мог взять в толк, почему ребенок выясняет отношения с матрасом. Но, как только мы его надували, Сонечка начинала ползать по нему и бесконечно выясняла отношения с каждым его квадратным сантиметром.

– Пяхой! – отчитывала она его. – Сонуцке вава деяй. Яцем???

Матрас в ответ хранил недоуменное молчание.

Гаянэ порылась в пляжной сумке и достала разноцветные кубики:

– Сонечка, будешь в кубики играть?

– Буду, – пнула на прощание матрас Сонечка и пересела к Гаянэ.

Ба щедро намазала кремом нос, достала из сумки журнал «Здоровье» и, перед тем как приступить к чтению, окинула взглядом вверенное ей хозяйство. Дядя Миша мирно спал с голубеньким пластмассовым ведерком на голове, Сонечка с Гаянэ возились с кубиками.

Ба потянулась убрать ведро с головы сына, но потом передумала.

«От сглазу», – решила она, нацепила на нос очки и погрузилась в чтение.

– Простите, а можно расположиться рядом с вами? – прервал ее чтение какой-то мужчина.

Ба отложила журнал и недобрым взором уставилась на нарушителя спокойствия. Нарушитель спокойствия выглядел вполне благообразно – это был невысокий, полноватый мужчина в светлой панаме, льняной сорочке навыпуск и сандалиях на босу ногу.

– Да пожалуйста, – неожиданно для себя приветливо отозвалась Ба, – я смотрю, вы человек вполне порядочный и интеллигентный.

– Ой, спасибо, – обрадовался дядечка. Он вытащил из целлофанового пакета с надписью «С Новым годом» пляжное полотенце, постелил его почти впритык к полотенцу Ба и стал поспешно раздеваться. Казалось – он боялся, что Ба передумает и ему придется искать себе новое свободное место.

– Евгений Петрович Колокольников, – оставшись в очках и плавках, учтиво представился он.

– Роза Иосифовна Шац, – буркнула Ба.

– О! – заклокотал Колокольников. – Урожденная Шац?

– Если вы надеетесь, что я урожденная Иванова, а меня совершенно случайно назвали Розой Иосифовной, то я должна вас сильно разочаровать, – нахмурилась Ба.

– Нет-нет, ну что вы, – у Евгения Петровича от волнения запотели очки, – я просто хотел уточнить… то есть попросить… то есть чтобы знать… черт! не будете ли вы так любезны, Роза Иосифовна, посмотреть за моими вещами, пока я поплаваю? Я отлучусь совсем ненадолго.