– Мама. Я в ней сплю. Это моя ночнушка. – Седа надела комбинацию и гордо прошлась по комнате. Комбинация была несколько великовата, можно даже сказать, что Седа утопала в ней – лиф болтался в районе трусов, а подол мотался по полу, но это ничуть не портило ее роскошного вида. Мы ходили следом и, завистливо скривив рты, водили руками по ажурной вышивке на талии.

Но тут в комнату вошла товарищ Маргарита.

– Это что тут происходит? Ну-ка марш по кроватям! – скомандовала она.

Мы кинулись врассыпную.

– Седа, а что это на тебе надето? – удивленно подняла брови вожатая.

– Это моя комбинация, – забегала глазами Седа.

Товарищ Маргарита подошла к Седе, внимательно изучила комбинацию, вывернула ярлык.

– Уууу, Югославия? Надо же. И пахнет духами. «Клима»?

– Ага, – шмыгнула носом Седа.

– Снимай, горе мое, – вздохнула товарищ Маргарита. – Мама небось обыскалась?

– Не знаю, – засопела Седа.

– Завтра позвоним и предупредим ее, что комбинация у тебя. Чтобы она не беспокоилась.

Товарищ Маргарита аккуратно сложила комбинацию, убрала ее в Седин чемодан, пожелала всем спокойной ночи и, выключив свет, вышла из комнаты.

Какое-то время в комнате стояла гробовая тишина, только и слышно было, как за окном шумит речка да поют сверчки. Всем было жалко Седу, ведь она без спросу взяла мамину комбинацию, а за это по головке не погладят! Каждой хотелось сказать ей что-то утешительное, но нужных слов придумать не получалось.

– Вот! – вдруг села в постели Маня. – А я, например, когда была маленькая, ела штукатурку. Отколупывала со стен и ела.

– Да ладно! – с готовностью отозвалась комната.

– Клянусь! И ноги у меня были кривые, и не выпрямились, пока я всю штукатурку в доме не съела. А еще, – не унималась Манька, – я воровала у Ба ее золотые украшения и дарила моей воспитательнице.

– Оооо, – только и смогли выдохнуть девочки.

– А я села голой попой на раскаленный металлический табурет. Он под солнцем раскалился, а я села. И потом меня возили в больницу на перевязки, – похвасталась я.

– А чего это ты голой попой на табурет села?

– Дура была, – победно доложилась я.

– Гыгыгы, – покатились девочки.

– А я изрезала на мелкие кусочки новую скатерть – хотела сшить своей кукле свадебное платье. А скатерть эта была дорогущая – ее должны были подарить маминой начальнице, аж всем коллективом деньги собирали, – вздохнула Сюзанна.

– И чего? – похолодели мы.

– Чего. Влетело, конечно. Папиным ремнем. Попа потом горелаааа…

Воцарилась минутная тишина. Все с ужасом представляли, как у Сюзанны горела попа.

– А я вот видите, – всхлипнула Седа.

– Да ну, можно подумать, – села в кровати Каринка, – а вот я.

И до поздней ночи вся комната, затаив дыхание, слушала рассказы о Каринкиных шалостях.

Периодически у какой-нибудь девочки не выдерживали нервы, и она восклицала:

– Ну ты вообще беда!

– Да, я такая, – с достоинством соглашалась Каринка.

В ту ночь нам удалось успокоить Седу, но сейчас родительский день был буквально на носу, и она горестно вздыхала, представляя, что ее ждет завтра.

– Побьет небось.

– Ну, может, и побьет, – соглашались мы, – но не сильно. Во-первых, ей будет неудобно на глазах у всего лагеря тебя бить, а во-вторых, она по тебе все равно соскучилась. А когда по человеку соскучился – наказывать его не хочется.

– Да? – обрадовалась Седа.

– Конечно!

– И вообще, – подала голос Маня, – не станет же она с твоего папы сдирать ремень, чтобы тебя наказывать. Вдруг брюки упадут, и весь лагерь увидит его трусы. Может, трусы у него несвежие! И вообще дырявые! Спереди и сзади!

А в воскресенье приехали родители.

Нет, не так.

А В ВОСКРЕСЕНЬЕ ПРИЕХАЛИ РОДИТЕЛИ!!!!!!!!!!

– Ну наконец-то я тебя увидела живьем! А то все во снах да во снах! – ткнулась с разбегу дяде Мише в живот Манька.

Дядя Миша обнял Маньку крепко-накрепко и закружил в воздухе, да так, что Манька радостно заверещала: «Иииии!!!»

– Это я специально тебе снился, чтобы ты себя хорошо вела!

– А Роза тебе не снилась? – мигом полюбопытствовал папа, и по тому, как мама с папой расхохотались, а дядя Миша забегал глазами, стало ясно, что вел он себя не очень.