Заметив, что сестра не разделяет ее энтузиазма, Гермиона спросила:

– В чем дело? Почему ты молчишь?

– Я пытаюсь понять, почему ты обратилась ко мне с этой просьбой, – отвечала Вильда, – вместо того чтобы попытаться нанять другую гувернантку для Мирабеллы, что ты легко могла бы сделать.

– Ответ на это очень прост, – сказала Гермиона, – я могу быть уверена, что ты не станешь болтать.

Увидев удивление в глазах Вильды, она объяснила:

– Да не будь же такой дурой, Вильда! Если я найду гувернантку, о которой мне ничего не известно и которая потом перейдет от меня в другую семью в том же кругу, она может начать болтать.

– О чем болтать? – спросила озадаченно Вильда.

– Обо мне, разумеется! – ответила Гермиона. – Ведь найдется сотня женщин, которые ненавидят меня, потому что они мне завидуют. И ничто не доставит им большего удовольствия, чем узнать, что я хотела выйти замуж за маркиза, а он так и не сделал мне предложения. Эта история тут же разнесется по всему Мейфэру со скоростью ветра, и у меня будет глупый вид!

– Теперь… я понимаю, – выдохнула Вильда.

– Понять нетрудно, – сказала Гермиона. – Ведь сестра не станет обо мне сплетничать. В любом случае, когда мы снова будем в Англии, ты вернешься сюда, а здесь не с кем сплетничать, кроме кур и уток!

Она засмеялась, как будто сказала что-то очень остроумное, и затем продолжила:

– Но у тебя будет о чем вспомнить, и как я уже сказала, при настоящих обстоятельствах я никому не могу довериться, кроме тебя. Я уверена, что ты будешь так добра, что мне не откажешь.

На какое-то мгновение в мыслях у Вильды пронеслось, что она хотела бы отказаться; сказать, что сестра предлагает ей нечто унизительное и оскорбительное. Но потом она сказала себе, что Гермиона действительно просит о помощи, искренне полагается на нее, потому что она не могла никому довериться.

Она вздохнула и очень тихим, показавшимся ей самой незнакомым голосом сказала:

– Если это и правда так для тебя… важно, Гермиона, тогда… конечно, я согласна на все… что тебе нужно.

– Прекрасно! – сказала Гермиона.

Что-то в ее голосе и выражении лица сказало Вильде, что сестра не примирилась бы с отрицательным ответом и стала бы добиваться исполнения своего желания любым способом.

Разговор прервался, когда открылась дверь и вошел Бэнкс. Он стал раздвигать раскладной столик перед софой, где сидела Вильда. Потом он принес на серебряном подносе, употреблявшемся только при гостях, серебряный чайник, молочник и сахарницу, принадлежавшие семейству Алчестер не одну сотню лет.

Вильда понимала, каких усилий стоило миссис Бэнкс, которая была еще старше своего мужа, нарезать крошечные сэндвичи и на старинном фарфоровом блюде разложить остатки торта, испеченного на прошлой неделе. Там было и несколько макарунов, которые уже давно пора было съесть и которые, Вильда была уверена, слишком затвердели, чтобы доставить кому-нибудь удовольствие.

Но, по крайней мере, стол был накрыт, и она надеялась, что Гермиона не воспримет все слишком критически.

Когда Бэнкс вышел, Гермиона сказала:

– Те же самые остатки, что мы когда-то доедали детьми! Не понимаю, как ты это терпишь! В Лондоне мой повар – француз – превосходный кондитер, а за городом славятся кондитерские изделия в буфетных при гостиницах.

Тут по лицу ее пробежала тень. Вильда поняла, что сестра вспомнила, что она уже не хозяйка в Элтсли Корте, перешедшем в собственность нового графа.

Чтобы как-то сгладить неловкий момент, Вильда сказала:

– Возьми сэндвич. Они с салатом, который собрали только сегодня утром.

– Я не хочу ничего есть, – отвечала Гермиона. – Мне нужно беречь фигуру, но я выпью чашку чаю, если он не очень крепкий.

Поднявшись с софы, Вильда подала сестре чашку. Бриллианты на руке Гермионы засверкали невероятными цветами.

– Боюсь… что ты… не одобришь туалеты, которые мне придется взять с собой, а купить что-то еще нет времени, – сказала Вильда неуверенно.

– Я уже подумала об этом, – ответила Гермиона. – Могу тебя заверить, что в занимаемом мною все эти годы положении я научилась все организовывать и не оставлять ничего на волю случая.

– Я уверена, что ты прекрасно со всем справляешься.

– Да. И поэтому я уже выбрала платья, которые ты сможешь носить в Испании и в которых, я надеюсь, ты не покажешься слишком нарядно одетой для гувернантки.

Тон, которым она произнесла эти слова, заставил Вильду прикусить губы, чтобы не сказать, что она передумала и не станет исполнять желание сестры.

Но Гермиона продолжила:

– Я велела моей горничной спороть лишние рюши и оборки на платьях, и насколько я помню, ты всегда умела шить, в то время как я ненавидела это занятие. Я уверена, что ты сможешь переделать кое-что сама, если в этом будет необходимость.