– И чем можете помочь?
– отдышавшись и вытерев рот носовым платком, извлекла из сумочки жвачку, а то запах просто убийственный.

– Ммм...
– он на минуту задумался, - могу ваши шикарные волосы подержать, - в темных глазах плясали бесенята. Красивый оборотень. Волчица внутри почуяла его мускусный аромат и одобрительно зарычала.

Широкоплечий, высокий, с узкими бедрами и нахальной улыбкой. Темные волосы в художественном беспордке обрамляли его точеное лицо, прикрывали уши, в которых блестели сережки-гвоздики со странными символ

– А оно вам надо?

– Конечно. Безумно хочу погрузить свои руки в ваши великолепные волосы, ощутить их мягкость, Марианна, - хрипло прошептал он, оказавшись рядом.

– З-зачем?
– наши взгялды встретились, и я уплыла далеко и надолго, а волчица внутри рычала, желая укусить его, показать всему миру, что он только ее. Какой-то непонятный, огненный шар рос внутри, чтобы взорваться с оглушительным хлопком.

И тут все встало на места. Кроме него, этого хамоватого оборотня, имени которого не знала, не существовало больше ничего, столь же значительно важного. Он был моим. Моей парой. Моей жизнью.

– Марианна... Моя... Только моя...
– шептал мужчина, крепче прижимая меня к себе, не отрывно глядя в мое лицо, на котором расцвела глупая улыбка.

– Аларис...
– его имя сорвалось с губ само собой, как будто кто-то нашептывал мне его...

– Прости, девочка моя. Но целоваться будем завтра, сейчас ты немного в разобранном состоянии, - снова усмехнувшись, оборотень подхватил меня на руки и куда-то понес, а мне было все равно. За столько лет я впервые чувствовала себя защищенной и нужной...

Это уже позже узнаю о своем пробудившемся даре, о том, что он - Древний. В общем, вместе со своей парой, я в придачу получила такой геморрой...

Но связанны друг с другом мы еще не были. Не потому что не хотели, нет. Просто время было неподходящее. Надвигалось что-то темное, страшное, грозившее вылиться в новую войну между оборотнями и их извечными врагами - охотниками, а мы пытались это предотвратить всеми силами. А еще видение... По настощему становилось страшно. И неизвестным образом во всем была замешана моя сестра, Люба.

Все дальше и дальше мы отдалялись друг от друга. Она замыкалась в себе, я же не могла смотреть ей в глаза, зная, что ее ждет.

– О чем задумалась?
– даже и не заметила, как Аларис остановился.

– Да о братьях твоих - идиотах.

– С чего столь нелестное мнение о них?

– Так враждовать... на пустом месте...

– Женщина всему виной. Я никогда не понимал, что они нашли в этой Эсмеральде, которая вертела ими, как хотела, но против природы не пойдешь. Один - просто ее любил, а дл другого - она была смыслом жизни, его парой.

– Знаешь, почему-то, кажеся мне, что не все так просто...

– Я люблю тебя, - его губы касатся моей шеи.

– Укуси меня, сделай своей окончательно, - да, мы бли парой, но соединение так и не прошли до конца. Он не хотел ограничавать мою свободу, боясь, что я зачахну и буду мучиться от этой связи, от этой дикой потребности быть с ним двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

– Мари... Не надо. Ты же знаешь...
– тяжелый вздох, и мужчина крепче прижимает меня к себе.

– Что Мари? Аларис, как ты не можешь понять, что моя свобода - это ты! Ты мй воздух, моя жизнь! Пойми ты это! Я люблю тебя.

– Боюсь тебя потерять...

– Не потерешь... Скажи, что просто не хочешь...
– вырвалась из его объятий и отошла как можно дальше.

– Что ты несешь?!
– на его лице заходили желваки.

– Знаешь, я порой даже уже и не знаю, что и думать, почему ты отказываешься связать нас, а этот вариант - самый оптимальный.

– Хочешь быть навечно свзана со мной? Быть всегда вместе, быть привязанной ко мне?!

– Да!

– Что ж... Я тебя не отпущу никуда!
– и он стремительно подошел ко мне, впиваясь в губы требовательным поцелуем.

В нем не было никакой нежности, лишь страсть, лишь дикая потребность в соприкосновении наших обнаженных тел. Одежда, разодранная в клочья, летела в разные стороны. Его губы обжигали мою шею, спускались ниже. Я плавилась от его прикосновений.

– Аларис, любимый, - срывалось с припухших от поцелуев губ. Пальцы зарылись в его черные, как смоль, волосы.