– - Разве и нам для такого праздника складчину сделать?

– - Вам можно складчину, -- посмеялся рядовой Романов, -- вы по 1 рублю 20 копеек получаете, а нам по 22 копейки в месяц отваливают, на махорку не хватает...

– - Хорошо, братцы, начальством быть: пей каждый день и все деньги будут, а за что получают -- неизвестно!

– - Эко метнул, начальство! Из начальства и все государство состоит, -- сказал Романов, -- а мы -- скотина Божия...

126

ГЛАВА 27. РАЗГОВОРЫ О ВЕРЕ

С этого момента для меня настали как будто совсем мирные дни. Начальство держалось в стороне, солдаты шутили, придумывали для этого какие-либо острые и недоуменные вопросы. После начальственных разговоров об истине Христова Воскресения они стали развивать эти мысли и на другие догматические вопросы о Таинствах, о мощах, о почитании икон, о пресуществлении хлеба и вина в Тело и Кровь Христа. Для меня эти все вопросы были уже более или менее ясны и страшны в своей обнаженной правде. Для солдат же они были покрыты густою тайной, а потому и были самыми любопытными. Тем более что здесь, в степи, кроме Романова, ни у кого из них не было личных интересов, жизнь была пуста и однообразна, а потому они как-то вдруг и ухватились за разрешение вопросов веры. К тому же была почва в прямом невежестве священника, избегавшего говорить с солдатами о предметах веры и отказавшегося говорить со мной лично, как после проговорился фельдфебелю, из-за того, что боялся быть посрамленным "от солдатишки".

Занятое очередными праздничными вечерами с пьянкой начальство и солдат не беспокоило ученьем, и мы праздновали восемь дней кряду, до понедельника Фоминой недели. За эту-то неделю у нас и возникли разговоры о вере. Как самый начитанный, их начал Романов. Он видел и понимал, что капитан, хоть и пьяный, но говорил о Воскресении Христа не для шутки и обмана солдат, а очевидно и сам искренно мучился в этих вопросах.

– - А что бы ты сказал капитану, если бы он спросил тебя прямо: веруешь в Христово Воскресение, или нет?
– - спросил он меня на другой день праздника в кучке других солдат, собравшихся кружком?

Христа люблю, почитаю, Им себя поддерживаю, -- стал отвечать я, -- но за Бога его не считаю, как Он и сам не считал себя за Бога. "Отхожу ко Отцу моему и Отцу вашему, к Богу моему и к Богу вашему" -- вот его слова к ученикам. А как простому человеку, говорю, какое же ему могло быть воскресение, раз человека убили до смерти. Людей особенных по природе я не знаю, а потому и не могу верить в их воскресение.

– - Так, стало быть, нам и нет спасения, -- печально сказал Стерхов (ефрейтор), сидевший рядом, -- пропадем как черви капустные!

– - Какого спасения?
– - переспросил я.

– - Ну какого, награды в будущей жизни за хорошую жизнь, за все муки наши и надежды.

127

– - Много у нас с тобой этой хорошей жизни, -- возразил Тугбаев, подсаживаясь рядом, -- есть за что и награду получить?

– - Нет вообще-то, -- поправил его Романов, -- есть жизнь вечная, загробная, или это только бреховня поповская?

– - А ты говори, да не проговаривайся, -- оборвал его взводный Пермяков, -- а то и тебе капитан голову отрубит своей шашкой...

– - А вы не кляузничайте, -- в свою очередь оборвал его Тугбаев, -- не люди мы, что ли? Или и про свою веру поговорить не можем?

– - А ты нам не мешай своими угрозами, -- вспылил Романов, -- это вопросы не службы, а души человека, каждому в своей вере разобраться хочется: вечна жизнь у Бога, или все суета и тлен?

– - А если Христос не Бог и не воскрес, -- лукаво спросил Пермяков, -- за что же Его тогда почитают и преклоняются?

– - А ты, Новиков, понимай, зачем это он тебя спрашивает: он, как фарисей, еще спросит: позволительно ли платить кесарю?
– - сказал добродушно Тугбаев, давая сразу понять всем, что он сам на моей стороне, а не за Пермякова.

Я разъяснил, что <...> чтить Христа и учиться у Него нужно, ибо Он принес людям такой закон, или учение о жизни no-Божьи, живя по которому, люди не только не стали бы убивать, насиловать и грабить и обманывать друг друга под разными соусами и вывесками, но и просто обижать и ненавидеть, так как все люди равноправные сыны Бога и все одинаково ему повинны. А дорог Он нам за ту жертву собой, на которую Он пошел совершенно добровольно для подтверждения правильности своего учения, а на это бывают способными лишь только избранники судьбы, а не такие как мы с вами. Если бы Христос дорожил больше, как мы, своей телесной жизнью, а не своим учением, Он мог бы избежать ареста, мог бы и оправдаться и на суде, но Он, как вы знаете, и не пытался оправдываться, и не бежал от ареста.

– - Правильно, Новиков, и моя душа любит Христа как за нас пострадавшего, а только мы-то трусы и продажны, ни за какой закон не пойдем на смерть. От отца с матерью, от Бога отречемся, лишь бы свою шкуру спасти, -- сказал взволнованно рядовой Красноперов (он тоже был и развитой и грамотный).

– - Как же не пойдешь? Пойдешь!
– - перебил Тугбаев торжественно.
– - Вот будет война, пошлет царь, и умрешь за него и отечество!..

128 .

– - Брось, Тугбаев, -- сказал просительно Романов, -- мы говорили про душевное, про Божеское, я хочу знать о вечности, о будущей жизни, а ты тоже мешаешь и на солдатский устав поворачиваешь, или он тебе не надоел за пять-то годов?