Но Каролина и Рэй были жизнелюбами, и как бы ни терзала их ностальгия, оба старались взять от жизни то лучшее, что она им давала. Капитан Келлз и его подруга сводили знакомство с лучшими представителями флибустьерской братии, с купцами, с местной знатью, принимали их у себя и сами посещали их дома. Но эта жизнь была не той, которую бы они желали для себя.

Каролина очнулась от воспоминаний, услышав голос гостя:

— Удивительно, что друзья того человека, в которого вы выстрелили, не попытались отомстить вам.

Каролина пожала плечами. Снова о той дикой кошке…

— Наверное, все могло бы закончиться для меня трагично, если бы не Хоукс. Он весьма решительный человек.

— Ах да, — рассмеялся гость, — я его видел.

— К тому же, — продолжала Каролина, — меня защищает репутация мужа. Келлз — грозный противник.

Каролина говорила медленно, точно взвешивая каждое слово. В самом деле, если бы они жили в Англии, характер Келлза мог бы быть совсем иным. Ему не пришлось бы напускать на себя устрашающую личину.

— Знаете, — с вежливой улыбкой сказала Каролина, — может быть, хватит обо мне. Все это дела давно минувших дней. Давайте лучше поговорим о вас, монсеньор де Монд. Насколько я знаю, в переводе с французского ваше имя означает «человек мира». Наверное, имя соответствует сущности. Вы любите приключения, не так ли?

Действительно, так оно и было. Золотистые глаза Рамона весело сверкнули. Она хочет историй? Пожалуйста, ему есть что рассказать!

И вот весь вечер этот заклятый враг всего английского, человек, явившийся на Ямайку, чтобы подготовить вторжение, прибывший сюда как шпион с целью обнаружить слабые звенья в обороне противника, забыв о времени, развлекал даму анекдотами, от которых лицо ее розовело и она смеялась весело, с чарующей непосредственностью.

Разумеется, во всех этих сказках не было ни одного слова правды. Притворщик, он говорил лишь то, что она хотела услышать.

И все это время его преследовало одно желание, он с жаром представлял ее рядом с собой в постели, он словно наяву чувствовал шелковистое прикосновение ее кожи, ее затуманенные страстью глаза, отливающие серебром в лунном свете, ее нежные и мягкие, чуть приоткрытые губы, сладостные вздохи женщины, всецело отдающей себя в его власть. У него гудело в голове, когда он представлял, как они любят друг друга, как она мечется и стонет от восторга и страсти, страсти, которую он, Рамон, разжег в ней. А потом, прижавшись к его груди, она шептала бы: «Рамон, Рамон, я даже не знала, что так бывает…»

Испанец с горячей кровью, напитанной жарким испанским солнцем, любящий жизнь и мирские наслаждения, человек мира — о чем говорило даже само его имя, он умел будить в женщинах страсть… А сейчас он, кажется, влюбился сам.

Когда-нибудь он вернется к ней, сказал он себе. Он вернется во главе штурмового отряда, он вырвет ее из рук любовника-пирата, он заставит эту великолепную женщину полюбить его!

— Жаль, что вы не задержитесь в Порт-Рояле, — загадочно улыбаясь, говорила между тем хозяйка. — Вы могли бы познакомиться с нашим соседом, монсеньором Довилем. Он недавно приехал из Франции. Возможно, вы его уже знаете, он, как и вы, родом из Марселя.

Раймон де Монд состроил приличествующую случаю мину.

— В самом деле жаль, — со вздохом согласился он. — Я был бы искренне рад познакомиться с монсеньором Довилем, но у меня, увы, нет времени.

— Ах, — сочувственно вздохнула она, но в глазах вспыхнул предательский огонек, — не встретиться с земляком, не обменяться впечатлениями, не вспомнить старое… Какая досада!

— Я давно покинул Марсель, — пробормотал Рамон, — я жил там в юности.

На прощание Каролина с улыбкой протянула гостю руку для поцелуя.

— Мне жаль, что Хоукс не сможет вас проводить, — извинилась она. — В это время суток одному по Порт-Роялю ходить довольно опасно.

Раймон напрягся, он, очевидно, рассчитывал на иное продолжение вечера.

— Спасибо, я как-нибудь дойду, — сухо отозвался он.

— Не сомневаюсь, — пряча усмешку, ответила Каролина.

Этот мужчина был опасен, опасен совсем не тем, чем грозили ночные улицы Порт-Рояля, но все же чертовски опасен. И эту опасность Каролина сознавала в полной мере.

Джон Деймлер открыл Рамону дверь.

— Ну, Рамон, — произнес хозяин пьяным голосом (чтобы немного взбодриться, Джоку пришлось выпить немало, и от выпитого он заметно осмелел), — как прошел ужин с капитаном Келлзом?

— Келлз еще не вернулся, и я ужинал только с его восхитительной подругой, — беззаботно ответил дон Рамон. — Среди женщин ей нет равных, Хуан. Ни единой, клянусь.

— Верно, ей хватило ума тебя выставить, — не слишком внятно пробурчал Джон. — А тебе, надеюсь, хватило ума держать язык за зубами, в противном случае она раскусила бы тебя в два счета!