Освободив лейтенанта Пинтюка из-под стражи, Зоя созвонилась с Сокольским и вкратце рассказала ему о проведенном допросе.

– Фух, от сердца отлегло, что Игорь не убийца, – вздохнул тот с облегчением.

– У меня тоже. А что с раскрытием делать? Есть какие-то предложения? – спросила она.

– Конечно, есть. Вызывай-ка этого горе-таксиста, пусть покажет, где он подобрал своего междугороднего пассажира и где его высадил. Надо будет, проедемся с ним по всему маршруту. Они могли где-то останавливаться заправиться, перекусить. Путь-то был неблизкий. Может, и засветились где-нибудь. Сейчас ведь модно везде видеокамеры устанавливать, а на автомобили – видеорегистраторы. Вот и проверим, вдруг наш преступник где-то в кадр попал.

– Что-то не верится мне в такое везение, – вздохнула Зоя. – У меня вообще от этого дела сложилось впечатление, что преступление специально совершили, чтобы доказать мою профнепригодность. Смотри, сколько мы версий отработали, и все впустую. Словно кто-то намеренно водит нас за нос.

– Это тебе «женская интуиция» подсказала такую оригинальную версию? – с иронией в голосе осведомился Сокольский.

– Издеваешься? – расстроенно вздохнула она. – Напрасно. Между прочим, женская интуиция – это, к твоему сведению, обостренная способность замечать мельчайшие детали во внешности и поведении окружающих. Поэтому женщины-следователи лучше справляются со следственной работой, чем мужчины. Вот!

– Да я никогда и не сомневался в том, что ты – самый лучший следователь во всей нашей прокуратуре, – поспешил успокоить ее Сергей.

– Правда? – недоверчиво спросила она.

– Ну конечно, – заверил он, не собираясь спорить с ней, кто лучше в их работе – мужчина или женщина.

В глубине душе он, как и большинство мужчин, считал, что место женщины – на кухне, но признавал, что порой они действительно лучше мужчин справляются с требующей огромного терпения следственной работой. Ведь главное качество успешного следователя – умение общаться с разными людьми, при этом он должен безошибочно определять, когда подозреваемый говорит правду, а когда лжет. А женщине-следователю и «детектор лжи» не нужен. Великолепная восприимчивость женщины, обладающей природной чувствительностью более тонкой настройки, дает ей возможность мгновенно улавливать нюансы непроизвольной мимики и жестикуляции, замечать смену эмоций и настроения у собеседника по малейшему изменению тональности его голоса, выражению лица, поэтому их сложнее обмануть, чем мужчин.

Предложенный Сокольским план проверить маршрут, по которому брат лейтенанта Пинтюка отвез предполагаемого убийцу в другой город, не вызвал у Зои особого энтузиазма, но отработать его безусловно надо, и пусть городской розыск этим и займется. У «важняка» Василевской было свое «золотое правило» расследования «глухарей», гласившее: если следствие зашло в тупик, допрашивай всех, кто имеет хоть какое-то отношение к делу. У нее уже был на руках список всех работников кафе – уборщиц, охранников, официантов, бухгалтеров, которые могли рассказать о своем бывшем хозяине. За один день допросить такое количество свидетелей невозможно, но и так было ясно, что о раскрытии убийства владельца кафе по горячим следам речь уже не идет. И Зою не покидало предчувствие, что она имеет дело с весьма осведомленным о следственной работе преступником.

Предчувствие это возникло не на пустом месте. То, что убийца не оставил после себя никаких следов, никто его не видел, и, удивительно, никто даже выстрела не слышал, это еще полбеды. А вот финт со звонком с мобильного телефона Желябкина в поселке, где проживал охранник его кафе, оказавшийся к тому же бывшим сапожником, что автоматически бросало на него подозрение в убийстве, поскольку охотничьи патроны были начинены сапожными гвоздями, – это уже высший пилотаж. Чтобы организовать такую грамотную подставу, нужно обладать определенным складом ума. Если бы убийца еще и смартфон Желябкина его охраннику подбросил, то таких прямых и косвенных улик вполне бы хватило для обвинительного приговора. От мысли, что из-за подстроенных убийцей улик она могла отправить невиновного за решетку, Зою прошиб холодный пот.

Конечно, на «выводке» подозреваемый еще должен был в деталях воспроизвести обстановку и обстоятельства совершенного им преступления, но если преступник свою вину категорически отрицает, то и «выводку» производить бессмысленно, но отказ от сотрудничества со следствием суд бы принял за отягчающие обстоятельства.

Чем больше Зоя анализировала обстоятельства этого «глухаря», тем тоскливей ей становилось. Это только Шерлок Холмс исключительно путем своих абстрактных умозаключений с изящной легкостью вычисляет преступника с первого же взгляда на место происшествия. К расследованию реальных преступлений ни один здравомыслящий следователь такого «гениального сыщика» на пушечный выстрел бы не подпустил.

Литературный сыщик лихо распутывает замысловатые преступления благодаря автору, который выдумал это преступление и заранее знает, кто его совершил. И без активной авторской поддержки выдуманные им герои никогда бы не добрались до истины. При расследовании реальных уголовных дел рассчитывать на чью-то помощь и подсказки нельзя. Да и преступники зачастую действуют вопреки законам логики, поэтому так называемый «дедуктивный метод» может увести следствие по ложному пути и привести к непоправимым ошибкам. При упоминании коллегами пресловутого «дедуктивного метода» Зоя приводила им в пример того же Холмса, когда он по размеру попавшей ему в руки шляпы неизвестного делает «совершенно очевидный» для него вывод, что ее владелец – человек большого ума. С чего Холмс взял, что величина черепной коробки прямо пропорционально свидетельствует об уме? Более того, этот приверженец дедуктивного метода безапелляционно заключает, что владелец шляпы был некогда богат, а теперь для него настали черные дни. Он опустился, ведет сидячий образ жизни, редко выходит из дому, совершенно не занимается спортом, стал пьяницей, и жена его из-за этого разлюбила. При этом проницательному Холмсу даже не приходит в голову, что потерявший дорогую, но изрядно заношенную шляпу мог и не быть ее первоначальным владельцем. Шляпу могли украсть или выбросить, и ее подобрал на помойке какой-нибудь забулдыга. Если бы Холмс доложил прокурору свои умозаключения о некогда богатом, но спившемся человеке большого ума, которого разлюбила жена, на основании осмотра шляпы, его немедленно бы уволили из-за полного служебного несоответствия. Для настоящей следственной работы Холмс слишком самонадеян и самоуверен, всегда торопится с выводами и преподносит основанные на своих догадках версии как истину в последней инстанции.

«Важняк» Василевская, понимая, что не имеет права на ошибку, ведь от выводов следователя зависит судьба конкретного человека, прежде чем предъявить кому-то обвинение, всегда дотошно все проверяла и перепроверяла. В случае же с охранником все свидетельствовало против него, и только невероятная история с телефоном отвела от него все подозрения. Преступник, каким бы умным он ни был, предусмотреть столь уникальную в следственной практике ситуацию никак не мог. Если во время обыска у лейтенанта Пинтюка не зазвонил бы телефон, охранник бы не опознал его как телефон хозяина. И что хуже всего, у него ведь не было алиби. После того как Желябкин ушел в подсобку отдыхать, его охранник оставался в кафе, пока не выпроводил последнего посетителя, и только после этого поехал домой.