Приводится следующая психолого-психиатрическая классификация террористов-исполнителей (Виноградов М. В., 2005):

1) генетические садисты с ярко выраженными садистскими наклонностями, которые проявлялись у них с раннего детства в виде издевательства над животными, стремления причинить боль и страдания окружающим;

2) садисты с генетически заложенными тенденциями, но скрытого характера, которые при обычных условиях жизни могут вообще не проявиться, а проявляются только при стечении каких-либо психотравмирующих для данной категории преступников обстоятельств;

3) люди случайные, пойманные на чем-то вербовщиками, попавшие в идеологические или религиозные ловушки.

Одной из общих черт террористов является повышенная и садистски окрашенная сексуальность. В частности, при подготовке «шахидок» вербовщики используют сексуальное насилие в отношении завербованных женщин и для подавления их воли, и для получения собственного сексуального удовлетворения.

Значительная часть террористов представляет собой «бездумных» исполнителей. Это, как правило, молодые люди, запутавшиеся в реальной жизни, некоторые – с темным прошлым, с невысоким интеллектом, обманутые. Они слепо верят, что их смерть является путем к славе. С ними сходны лица с психическими отклонениями, изначально предрасположенные к подобной деятельности, люди, которые прячутся от общества: бандиты, дезертиры, бывшие пленные и люди, струсившие во время боевых действий. В то же время Л. А. Китаев-Смык (2002) отмечал, что «шахидки» (женщины-смертницы) ничего общего ни с «зомби», ни с гипнозом, ни с наркотиками не имеют, а напротив, подчас являются высокоинтеллектуальными людьми. Известно, что самоубийство в Чечне – очень большой грех, и «шахидки» являли собой изобретение определенных современных чеченских политических деятелей, ратовавших за продолжение войны в то время, когда 90–98 % чеченского населения находилось в состоянии «чеченской депрессии» (отчаяние от многолетней безысходности, чувство конкретного горя и глубинная тоска). Внутреннее состояние «шахидок» определяется формулировками: «предсмертный транс» (экстаз), «чем ближе смерть – тем ярче мир» (необычайная яркость мира), «упоение своей властью» (беспредельная власть над чужими жизнями).

Изучая видеозаписи религиозных шиитских фанатиков, сделанные непосредственно перед совершением ими самоподрывов, Шбли (Schbley G., 2006) выявил 6 показателей внутреннего состояния смертников: подобие улыбки, отрешенный взгляд, отсутствие визуального контакта, подчиненная поза, замедленная реакция, вид собранного и умиротворенного человека. Большинство психиатров квалифицируют это как признаки готовности к самоубийству человека, страдающего депрессией. Отрешенность и умиротворенность ассоциируются с принятием окончательного решения покинуть «мир боли».

Терроризм порождается, как показано работами Х. Глязера (1970-е гг.), двумя основными факторами. Во-первых, состояниями фрустрации, которые возникают из-за несоответствия целей и средств их достижения. Этот феномен является одной из разновидностей психологического стресса и прямо провоцирует агрессивность. Во-вторых, установками так называемой нарциссической личности. Подобная личность живет лишь личными интересами и нацелена на агрессивное получение удовольствий. Терроризм – это деятельность напоказ, своего рода «кровавый театр». Поэтому среди террористов в значительном количестве присутствуют личности с выраженным истероидным радикалом.

Следует обратить внимание и на создание морального климата, который способствует зарождению и распространению терроризма. Современные глобальные и локальные противоречия как никогда обострили проблему человека, его возможность адаптироваться к поистине колоссальным изменениям в мире. Человеческая психика, перегруженная показом по телевидению сцен насилия, разбоя, сексуальных домогательств и перемешанная с реальными фактами бытового хамства, уличного хулиганства, заказными убийствами, не выдерживает и дает срыв. Срабатывают «зажатые» защитные психологические механизмы, вследствие чего ужасы вытесняются на периферию сознания, вгоняются в подсознание. И такой «психологический динамит» дремлет до поры до времени. При известных, как правило, чрезвычайных обстоятельствах он детонирует в виде агрессии, немотивированной жестокости, вандализма, садизма, мазохизма и терроризма. «В широком социальном пространстве, – указывает Э. Мунье (1996, с. 129), – где тревога перерастает в страх, а инстинктивная надежда – в неистовство, каждый человек, тесно связанный со всеми другими людьми, становится носителем современного нигилизма в его крайнем выражении – великого страха и склонности к терроризму».

Мотивами терроризма, по мнению ряда исследователей, являются: самоутверждение, самоидентификация, молодежная романтикаигероизм, придание своей деятельности особой значимости, преодоление отчуждения, конформизма, обезлички, стандартизации, маргинальности, пресыщения и т. д. Возможны корыстные мотивы, которые могут вытеснять идейные или переплетаться с ними.

Как показывает исследование А. Я. Гришко (2006), психология мужчин и женщин, совершивших террористическое преступление, существенно различается. Так, женщины, в отличие от мужчин, не стремятся в результате террористической деятельности обогатиться, повысить свой авторитет. Основным мотивом совершения преступлений террористического характера у женщин является «месть за свою землю, за убитых родственников». В основе преступного поведения таких женщин чаще всего, наряду с побудительными мотивами, заложен и мотив, оправдывающий их действия. Критическая оценка своего поведения у большинства преступниц выражена очень слабо, и, даже оценивая свое поведение после осуждения (спустя определенное время) как неправильное, они находят множество аргументов для оправдания своих преступных действий. Женщины часто не задумываются над тем, что они сами могут погибнуть или быстро установлены и изобличены. Умысел на совершение террористического акта у женщин нередко возникает внезапно. Выборочное изучение уголовных дел о терроризме показало, что женщины часто вовлекались в террористическую деятельность родственниками и знакомыми мужчинами и совершали преступления в соучастии с мужчинами, проявляя к ним доверие. Мужчины в этом плане взаимностью не отвечали, возлагая при аресте всю вину за совершенное преступление на женщин, поручая им самые опасные террористические акты. Психологи высказывают предположение, что «шахидок» (смертниц) предварительно обрабатывают, манипулируют их сознанием и подсознанием. В качестве таковых выбирают, как правило, одиноких женщин, тех, кто перенес душевную травму (смерть мужа, детей и т. д.). Им методично внушают, что они делают святое дело, что им за эти действия (теракты) уготован рай.

По мнению R. Milton (2006), террористы не больны психически, но «они следуют путем безумия». И это не потому, что они придерживаются радикальных взглядов и не поддаются убеждению. Данный тип сознания свойственен многим людям, мирно уживающимся с другими и подчиняющимся закону. Отличие террориста заключается в том, что он погружается в мир иррационального до такой степени, что становится фанатиком, переступает черту, отделяющую цивилизованное поведение от нецивилизованного. И тогда он начинает верить, что его убеждения дают ему право убивать и калечить других людей, чтобы привлечь внимание к своему делу. Террорист убежден, что законы олицетворяют собой угнетение или религиозное табу и поэтому должны быть изменены. Террорист мыслит рационально, но сама система его мышления иррациональна.

Для противодействия террористическому движению следует, по-видимому, разработать модель поведения, альтернативную террористическому. Это особенно важно, поскольку «террористическое мышление» захватило большие группы людей, и фактические угрозы терроризма могут войти в повседневную жизнь столь же легко, как криминализация российского общества в 1990-е гг. привела к введению в обращение криминальных понятий и образцов поведения в повседневную жизнь и язык. Необходимо понять психологическую конфигурацию террористического поведения и его роль в определенных культурах, избегая этноцентрических обобщений. Следует также проанализировать по возможности социально-психологические механизмы функционирования террористических организаций, распространенных по всему миру, на основе данных истории, антропологии и социальной психологии.