Однако, продолжал он, есть важные проблемы, о которых необходимо подумать. Самая значительная из них: я не слишком стараюсь лезть в эфир. Бен сказал: «Думаю, Вы попали в ту классическую ловушку, когда ведущий выходной программы работает в субботу и воскресенье, а в остальные дни его не видно и не слышно». Это было правдой. «Я хочу, чтобы Вы активизировались», – сказал он.

Вторым пунктом было качество передач «Доброе утро, Америка». Слишком часто, говорил он, ведущие начинают шутить на границе глупости. Я должен был взять это в свои руки. «Я хочу, чтобы Вы стали руководить», – сказал он. Я попытался возразить, что не хочу командовать или доминировать. Бен, который прекрасно знал, что я медитирую, внимательно посмотрел мне в глаза и сказал наполовину шутливым тоном: «Перестаньте пребывать в дзене».

В считаные минуты он вытащил на поверхность и идеально точно выразил мои ошибки. Нацепив маску хорошего йога, я стал слишком пассивным и уступчивым и этим подставил под угрозу карьеру, ради которой работал много лет. Мой отец боялся именно этого – я перестал быть эффективным. Столкнувшись с этой проблемой, я должен был засучить рукава и взяться за работу, но вместо этого я спрятался под одеялом. Возможно, я перепутал гармонию с мягкотелостью.

Это было одним из самых сложных и самых полезных профессиональных совещаний в моей карьере. В нем было столько суровой правды, сколько я не помню с тех пор, как мой начальник в Бостоне сказал мне, что я вредный. Только теперь проблема была диаметрально противоположной.

По счастливой случайности в тот же вечер у меня была назначена встреча с Марком Эпштейном. В такси по дороге в центр города я позвонил Бьянке и рассказал ей, как все прошло. «Он прав», – ответила она. Это было неудивительно, поскольку Бен, в принципе, повторил то, в чем она пыталась убедить меня все это время. «Это хорошо. Теперь ты, по крайней мере, знаешь, что делать».

Мы с Марком встретились в аляповатом японском ресторане под названием «Линия кисти», где подавали только дегустационное меню, а у официантов был очень важный вид. Сделав заказ, я принялся рассказывать Марку о том, что произошло в кабинете Бена. Он ответил весьма емкой фразой: «Спрячь свой дзен».

– Люди могут начать использовать тебя, если распознают твой дзен, – сказал он. – Есть определенный тип коллективной агрессии, который направлен против спокойствия – в таком случае дзен может обернуться слабостью. Если ты будешь демонстрировать пассивность, люди не будут воспринимать тебя всерьез. Поэтому я думаю, важно спрятать дзен и внушить окружающим, что собираешься конкурировать с ними.

Но я привык к своей репутации «дзен-парня».

– Я не хочу быть сволочью на работе.

– Нет, – сказал он. – В словах Бена есть подвох. Я уверен, что можно справляться с работой, и не быть сволочью. Думаю, ты мог бы принимать вид дерзкого парня, но внутри сохранять спокойствие.

Марк сказал, что я наткнулся на несколько обычных «подводных камней». Часто люди ошибочно понимают дхарму как призыв к смирению. Некоторые из пациентов Марка даже переставали говорить «я» или отказывались испытывать оргазм во время секса. Он припомнил истории из своей молодости, когда они с приятелями приходил в ресторан, и никто из них не отваживался сделать заказ. Они не хотели выражать личное отношение, словно это было недостаточно по-буддистски. Другим подводным камнем было отстранение. Я думал, что осознанно подхожу к разочарованию от того, что не занимаюсь крупными репортажами, но на самом деле я просто ставил стену, чтобы отгородиться от злости или страха. Последним камнем была привязка к отрицанию: периодическое желание сказать: «А, будь, что будет, все равно ничто не вечно».

В этот момент к нам подошел официант с длинным списком еды, которая должна была появиться перед нами. «Следующим блюдом будет копченый унаги, то есть пресноводный угорь…»

Пока он разглагольствовал про кабачки и «крупные прозрачные пластинки дайкона», до меня дошла причина моих ошибок. Мусульмане-суфии говорят так: «Славь Аллаха, но не забывай привязать своего верблюда». Другими словами, пытаться смотреть на мир шире – это хорошо, а быть рохлей – плохо. Джозеф часто рассказывал историю о своем первом учителе медитации, индусе по имени Муниндра, который советовал всем своим ученикам делать все «легко и просто». Однажды Джозеф встретил Муниндру на рынке. Тот яростно торговался. Когда ему показали на это явное противоречие собственному правилу, он ответил: «Я говорил о простоте, а не о простаках».

Когда официант ушел, я сказал: «Вообще-то это довольно унизительно».

Марк, будучи прирожденным дипломатом, ответил: «Думаю, это как революция в собственном понимании идеи, переход на новый уровень. Это одухотворяет».

– Да, да. Потому что когда все хорошо и ты осознаешь все вокруг, это слишком легко.

– Слишком легко! Да, это настоящий парадокс.

В этом парадоксе я застрял на несколько лет. Я пытался поймать баланс между буддистскими принципами и собственной выгодой. Я пришел к выводу, что потратил на этот вопрос довольно много времени и будет обидно так и не найти на него ответ. Я чувствовал горечь, и я пропустил мимо ушей то, что пытался сказать мне Марк. Его совет был простым и действенным, но я был слишком озабочен, чтобы услышать его.

На работе дела стали налаживаться. В самом начале списка важных дел, которые я хранил на экране своего телефона, я написал инструкции от Бена: «АКТИВИЗИРОВАТЬСЯ» и «РУКОВОДИТЬ». Я никогда не умел писать слоганы такого рода – предпочитал более развернутые девизы – но эти восклицания вываливались на меня каждый раз, когда я открывал список дел, и помогали собраться.

Теперь я отвечал «да» на каждое предложение, каким бы мелким оно не было. Точно так же я поступал, когда был вечно готовым к бою репортером. В итоге я перешел в режим семидневной рабочей недели, но это того стоило, потому что Бен сразу это заметил.