– Как говорится, куй железо, пока горячо. Вы хотите, чтобы все вышли?

Райдаут снова покачал головой: слева направо, справа налево:

– Нет, мне потребуется помощь.

Фокусники без этого не обходятся, подумала Кэт, это часть шоу.

Ветер за окном взвыл, смолк, а потом снова завыл. Свет в доме замигал. Генератор, тоже произведение искусства, на заднем дворе дома рявкнул и замолчал.

Райдаут присел на край кровати:

– Мистер Дженсен справится. Мне кажется, он сильный, и у него хорошая реакция.

– Вы правы, – сказал Ньюсом. – В колледже он играл в футбол. В защите. С тех самых пор не потерял формы.

– Разве что чуть-чуть, – скромно потупился Дженсен.

Райдаут наклонился к Ньюсому. Его темные, глубоко посаженные глаза внимательно изучали испуганное лицо миллиардера:

– Ответьте мне на один вопрос, сэр. Какого цвета ваша боль?

– Зеленая, – ответил Ньюсом, с восхищением глядя на священника. – Моя боль зеленого цвета.

Райдаут кивнул: вверх-вниз, вверх-вниз. Он не отводил глаз от лица Ньюсома. Кэт была уверена, скажи последний, что его боль синяя, или фиолетовая, как легендарный Пурпурный Людоед [2] , кивок Райдаута был бы исполнен такой же торжественности и значения. Со страхом и изумлением она вдруг подумала: А ведь я могу и не сдержаться. Вполне могу. Это будет самая дорогая истерика в моей жизни, и все-таки я на нее способна.

– Где она находится?

– Везде, – это был почти стон. Мелисса сделала шаг вперед и с тревогой посмотрела на Дженсена. Кэт заметила, как тот едва заметно махнул головой, отсылая Мелиссу обратно к двери.

– Да, ему нравится, когда людям так кажется, – сказал Райдаут, – но это неправда. Закройте глаза и сосредоточьтесь. Вглядитесь в вашу боль. Сквозь ее притворные крики, не поддаваясь ее дешевому чревовещанию, найдите ее. Вы можете это сделать. Вы должны, если хотите, чтобы от этого был толк.

Ньюсом закрыл глаза. Минуты полторы в комнате царила тишина, только ветер выл за окном, яростно бросая в стекла капли дождя. На руке у Кэт были старомодные механические часы, много лет назад подаренные отцом на окончание школы медсестер; когда ветер на мгновение умолк, в комнате стало так тихо, что она услышала, как они тикают. Где-то в дальнем конце дома, как всегда по вечерам, прибираясь в кухне, Тоня Эндрюс тихонько напевала: «Жених причесан, приодет. Он саблю взял и пистолет. И лихо шпорами звеня, вскочил на резвого коня».

Наконец Ньюсом сказал:

– Она у меня в груди. Наверху, почти у горла, в самой трахее.

– Вы можете ее увидеть? Сосредоточьтесь!

На лбу Ньюсома появились вертикальные складки. Шрамы, оставшиеся после катастрофы, вздулись от напряжения.

– Я вижу ее. Она пульсирует в такт с моим сердцем, – губы Ньюсома скривились от отвращения. – Какая мерзость!

Райдаут придвинулся почти вплотную к Ньюсому: – Это шар, да? Зеленый шар.

– Да, да! Маленький зеленый шар, который дышит!

И он похож на теннисный мячик, который ты спрятал в рукаве или коробке для завтраков, святой отец, подумала Кэт.

Вдруг, как будто она действительно управляла им силой своей мысли (а не просто предугадывала действия этого нелепого актеришки), Райдаут сказал:

– Мистер Дженсен. По стулом, на котором я сидел, стоит коробка. Поднимите ее, откройте и встаньте рядом. Больше от вас в данный момент ничего не требуется. Просто…

И тут Кэт Макдональд щелкнула пальцами. На самом деле щелчок прозвучал у нее в голове. С таким звуком Роджер Миллер щелкал пальцами во вступлении к песне «Король дорог».

Она встала рядом с Райдаутом и оттолкнула его плечом в сторону. Хоть он и был выше ростом, но она, полжизни поднимавшая и ворочавшая пациентов, оказалась гораздо сильнее священника.

– Откройте глаза, Энди. Сейчас же. Посмотрите на меня.

Ньюсома это потрясло, и он послушался. Дженсен с коробкой для завтраков в руках и Мелисса забеспокоились. Непреложным законом их работы – так же, как и работы Кэт, во всяком случае до настоящего момента, – было то, что боссом не командуют. Босс командует вами. И уж конечно его нельзя так пугать.

Но с нее хватит. Пусть через двадцать минут она отправится под проливным дождем к единственному в округе мотелю, выглядящему так, будто все местные тараканы собираются именно там, это неважно. Она больше не может продолжать.

– Это бред собачий, Энди, – сказала она. – Вы меня слышите? Бред!

– По-моему, тебе лучше замолчать, – сказал Ньюсом, растягивая губы в улыбке. У него в арсенале их было много, и эта не обещала ничего хорошего. – Если хочешь сохранить работу, замолчи. В Вермонте полно медсестер, которые специализируются на физиотерапии.