Самцы прайда могут охотиться в одиночку. Это всегда — засада. («Огромная кошка, припадая к земле, способна спрятаться в траве, которая едва бы скрыла и зайца».) А если в поле зрения льва попадает домашний скот, он подходит к изгороди с подветренной стороны и начинает мочиться. Глухое рычанье и специфический запах сеют в коровьем стаде страшную панику, и лев без особых трудов настигает обезумевших беглецов из загона.

«Белый охотник» Д. Хантер пишет об исключительной силе львов, приводя случай, когда зверь, оказавшись в загоне, с убитой коровой, превышавшей вдвое его собственный вес, прыжком одолел изгородь высотою в три метра.

В сложной структуре прайда царит порядок, регулирующий отношения между самцами и самками, между молодыми и старыми львами. Эти самые крупные из всех кошек любвеобильны. Во время течки самка с «султаном» гарема куда-нибудь удаляется. Во время этой «медовой недели» страстный любовник с рычаньем покрывает подругу до сорока раз в сутки. Только таким образом обеспечивается надежность зачатия.

Малыши у львов — всеобщие любимцы. Поскольку течка у львиц бывает примерно в одно время, малыши могут получать молоко и от мам, и от теток. Львятам позволяют резвиться, таскать взрослых за хвост, покусывать за ухо.

Семь месяцев львята кормятся молоком. Еще полтора года, обучаясь постепенно охоте, они получают «бесплатное мясо», но на жестких условиях — то, что останется после того, как насытятся взрослые. Через три-четыре года возмужавших молодых львов прайд изгоняет — иди искать собственную судьбу.

В сложном мире дикой природы лев сильная, но отнюдь не царственная особа. Он непременно уступит дорогу слону, не будет связываться с носорогом, бегемотом и буйволом. Всех остальных, за исключением, разумеется, человека, львы в состоянии одолеть. Но даже более слабые звери могут им иногда угрожать.

Львица никогда не отлучится надолго от малышей, знает: гиены не дремлют. От львиного запаха и львиного рыка стынет кровь у газелей, зебр, антилоп. Но в отличие от леопардов львы не убивают для удовольствия — только для прокорма. Потенциальные их жертвы хорошо чувствуют: расположен лев нападать или он сыт и, стало быть, равнодушен к охоте. В последнем случае зебры и антилопы не прочь к льву приблизиться и как следует его рассмотреть, набираясь даже смелости подразнить зверя, зная, что ничем не рискуют.

Постоянно за львами следят гиены, шакалы и птицы-стервятники. Этим достаются остатки со стола царственных кошек. Львы терпят их рядом, но могут и задавить, если нахлебник уж очень нахален. Словно в отместку за все униженья гиены «хоронят львов». Поняв, что вчерашний всесильный владыка саванны ослаб и не может уже постоять за себя, гиены льва окружают и уже через час от зверя не остается даже костей.

С человеком у львов особые отношения. Все племена в Африке львов побаивались, исключая масаев. Эти почитали за доблесть ходить на зверя — врага их коров с копьями, и для льва силуэты масаев на горизонте были сигналом спасаться.

Иногда при случайном столкновении или по старости львы на людей нападали. (И нападают. Во время нашего путешествия газеты писали: львы разорвали женщину, рискнувшую ночью перейти из Мозамбика в ЮАР.) Известного путешественника Ливингстона спутники «отшумели» у льва, уносившего жертву в зубах. Отведав человечины, львы могут потерять интерес ко всему остальному. Д. Хантер пишет: «Лев пускается в самые рискованные предприятия, чтобы удовлетворить свою страсть. Мне известны случаи, когда зверь бросался сквозь стадо, чтобы убить пастуха».

При появлении в Африке ружей такие наклонности львов решительно пресекались. Людоед погибал, а с ним нередко погибали и те, что человека обходили далеко стороной.

Все тот же Хантер пишет, как шло «регулирование численности» львов в одном из районов Кенийской саванны. Охотник выложил приваду и стал ожидать появленья зверей. Почуяв запах убитой зебры, они пришли и жадно набросились на добычу. «Каркано (спутник охотника) переносил свет фонаря с одного льва на другого так быстро, что у меня едва хватало времени прицелиться. Львы не обращали внимания на выстрелы. Они поворачивали головы к убитому товарищу, обнюхивали его и продолжали рвать зебру». Восемнадцать львов убил охотник, не выходя из засидки. И это один лишь пример опустошения дикой природы Черного континента. Охотники, правда, тоже платили дань львам. На кладбище в Найроби я видел могилы с лаконичной надписью на надгробии: «Убит львом». Но очень неравным было противостояние. Теперь вот надо потратить немало времени, чтобы львов хотя бы увидеть.

Мы приехали к ним рано утром, когда степную живность солнце еще не сморило. Львы лежали там же, где и вчера, но проявили живой интерес к нашему появленью. Подростки подняли головы и с любопытством разглядывали машину, старая львица, кажется, размышляла: подняться и подойти или отдать инициативу более молодой дочери? Молодая львица подошла смело и легла от машины в трех метрах.

Стекла в нашем убежище мы немедля подняли, и началось гипнотизирование друг друга. Никакого страха на морде львицы мы не видели — только жгучее любопытство. Ко львице сверху, с каменной горки, сбежал сын-подросток, и они уже в четыре глаза стали нас изучать. Машину львы, несомненно, видели не впервые и совершенно ее не боялись. Но в ней маячили люди. Как надо к ним относиться? Выждав время, мы потихоньку опустили стекла и высунули наружу объективы.