О. БЫЧКОВА: А, то есть – мертвая душа такая…

И. ЧЕРКАСОВ: Да, мертвая душа, он в резерве.

К. КАБАНОВ: Он не активирован.

И. ЧЕРКАСОВ: Да. И вот с него приходили эти сообщения. Причем приходили они на телефоны наших юристов. Сначала мы воспринимали эти сообщения как угрозу непосредственно юристам, но 8 ноября пришла очередная порция эсэмэсок: «Если история чему-нибудь учит – только тому, что убить можно кого угодно» – и 16 ноября Сергея Магнитского убивают. 17 ноября с этого же телефона приходит следующеесмс: «В СИЗО помер юрист, в рамках одного интересного уголовного дела – знаковое событие. Заказные статейки не помогут, экстрадиции и тому подобное». Понимаете, упоминание экстрадиции в данном контексте свидетельствует о том, что, скорее всего – это опять же, мое предположение – эти сообщения были отправлены спецслужбами.

О. БЫЧКОВА: Вы говорили о том, что самые разные люди поставляют вам информацию, в том числе и анонимную. Например?

И. ЧЕРКАСОВ: В основном это приходит электронной почтой, в которой люди сообщают, где видели того или другого следователя, сбрасываются фотографии его автомобиля, который снимают, – видимо, знают люди, что это его автомобиль, потому что информация публичная, и присылают нам всевозможного рода такие фотоматериалы или материалы мест нахождения этих следователей.

К. КАБАНОВ: Иван, вопрос такой: в какой стадии находится расследование в Европе и ведется ли оно вообще по поводу поиска этих преступных активов?

И. ЧЕРКАСОВ: Да, безусловно. Как вы знаете, прокуратура Швейцарии заморозила счета Степанова и ведется интенсивное расследование. Я, к сожалению, не могу рассказать вам все детали.

К. КАБАНОВ: А Испания, и другие страны, где фигуранты появлялись, – отреагировали или пока нет?

И. ЧЕРКАСОВ: Вы знаете, чтобы правоохранительные органы реагировали, туда должны быть направлены запросы. Сейчас мы их готовим, и в ближайшее время вы о них узнаете, и мы их опубликуем.

К. КАБАНОВ: Спасибо.

О. БЫЧКОВА: Ну, наверное, последнее, о чем мы вас сейчас спросим: вы можете прокомментировать политические аспекты всей этой истории? Потому что сейчас очень много разговоров ведется, что американский конгресс совершил какой-то эмоциональный, спонтанный, нерасчетливый шаг и что вряд ли что-то из этого получится, потому что есть всякие российско-американские перезагрузки, и так далее. Ну и как бы администрация Обамы поставлена в нелегкое положение – ну, там много таких разных вариантов. Вот что вы думаете по этому поводу, какое ваше суждение по поводу такого политического контекста, в который оказалась встроена эта история?

И. ЧЕРКАСОВ: Я бы разделил этот вопрос на два. Вопрос первый, если позволите: является ли закон Магнитского вмешательством во внутренние дела России, как об этом любят говорить чиновники? С моей точки зрения – нет никакого вмешательства во внутренние дела со стороны американцев. Ведь американцы предлагают не пускать чиновников к себе. Вот если бы они не пускали этих чиновников обратно в Россию, что может быть, было бы хорошо для России, тогда можно было говорить о каком-то вмешательстве. Кроме того, отказ пускать на свою территорию лиц, подозреваемых в связях с организованной преступностью, – это не зависит от того, есть ли решение российского суда на эту тему. Это общепринятая международная практика. И в этом вопросе нет ничего нового, как и в процедуре замораживания денег за рубежом, которые имеют не вполне легальное происхождение или вызывают серьезные сомнения в их легальности.

Поэтому говорить о том, что есть вмешательство в Россию, нет никакого основания. Возникает вопрос: в чем же дело, почему наши чиновники так рьяно защищаются? Дело в том, что впервые, наверное, закон принимается публично. И вот эта публичность привлекает внимание нашего населения, моих сограждан к тем преступлениям, которые совершила власть. В этой связи происходит такая реакция.

О. БЫЧКОВА: Конечно, надо иметь в виду, что политическим это дело стало из сугубо криминального или финансового ровно в тот момент, когда государство отказалось проводить расследование и наказывать истинных виновных в смерти Сергея Магнитского. Именно тогда это дело стало собственно политическим.

О. БЫЧКОВА: Спасибо большое. Я согласна с Иваном Черкасовым – действительно, решение американских конгрессменов или европейцев о том, чтобы составить список и не пускать этих людей к себе, не давать им возможности пользоваться своими банками – оно санитарное.

К. КАБАНОВ: Оно в рамках законодательства местного и международных актов, подписанных в борьбе с огрпреступностью, отмыванию денег.

М. БОМ: Вы спросили, зачем нужно это американцам. Резонный вопрос. Если речь идет об Обаме – это ему совершенно не нужно. И он был против «Акта Магнитского» как такового. То есть он предложил свой секретный список и без ареста имущества. Но это уже был бы не акт Магнитского…

О. БЫЧКОВА: Почему Обама так поступил?

М. БОМ: Конгресс увязывает отмену закона Джексона-Веника с «Актом Магнитского». Обама вынужден подписать «Акт Магнитского», потому что он не может обойтись без отмены закона без Джексона-Веника, и конгресс прекрасно понимает.

О. БЫЧКОВА: То есть теперь, значит, закон Джексона-Веника отменят?

М. БОМ: Ну может быть какой-то торг. Но если вы видели лицо Путина в Мексике – Путин не очень высоко оценивает этот торг…

О. БЫЧКОВА: Тут пишут нам люди: «А как же презумпция невиновности?» Я так понимаю, что смысл этой реплики в том, что ведь судом не признаны участники этого списка виновными в этих преступлениях.