— Вот, доктор Гудрич, это здесь.

— Очень хорошо.

Клер Джулиани отступила на шаг, на нее произвело впечатление, что такой известный врач приехал из Нью-Йорка к ее пациенту.

— Хорошо, я оставляю вас. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, обращайтесь.

— Спасибо, доктор Джулиани. — Гаррет закрыл дверь и прошел в комнату.

Безликое помещение освещала только маленькая лампа над кроватью, распространяя мягкий свет. В глубине, рядом с глянцевой белизны столиком, — раковина из нержавеющей стали. В палате раздавался сигнал, отмечающий сердечный ритм, и шум огромного аппарата искусственного дыхания, с силой выбрасывающего воздух в трубку.

Гаррет подошел к кровати и склонился над Беном. Санитары накрыли мальчика одеялом, чтобы избежать переохлаждения. Неподвижный, как фарфоровое изваяние, ребенок казался совсем крошечным, затерянным посреди огромной кровати. Многочисленные кровоподтеки на липе усиливали впечатление хрупкости. Множество трубок тянулись к капельницам.

Гаррет машинально подошел к экрану монитора — проверить частоту сердечного ритма и давление. Затем осмотрел автоматический шприц для впрыскивания доз морфина через определенные интервалы.

Он наизусть знал такие места, но каждый раз, когда входил в палату больного, испытывал странное волнение. С доктором Джулиани, которая, казалось, сомневалась в своих способностях, говорил недолго, однако сразу понял, что девушка проделала хорошую работу. О мальчике прекрасно позаботились — невозможно сделать больше. Теперь оставалось ждать.

Гаррет приехал сюда только потому, что его попросил Натан. Адвокат рассказал о несчастном случае, происшедшем с ним, но доктор не поверил ни единому слову. Натан очень настаивал, чтобы Гаррет приехал в больницу и удостоверился, что о ребенке позаботились наилучшим образом. Гудрич прекрасно понял истинный смысл его просьбы — выяснить, грозит ли смерть Бену Гринфилду.

Гаррет повернул голову к стеклянной двери: за ним никто не наблюдал; он погасил лампу над кроватью и, к своему великому облегчению, никакого ореола над головой ребенка не увидел. Возможно, Бен не очнется в ближайшие десять минут, но он будет жить. Гаррет решил попробовать еще кое-что — то, что делал очень редко: осторожно поднес руки к лицу ребенка…

Доктор никогда не говорил об этом своем качестве Натану; это было нечто странное, он и сам не до конца понимал. Дополнительная способность, которая со временем появлялась у Вестников, маленькая дверца, короткая вспышка в сознании. Иногда это причиняло боль, будто тело вмиг лишалось энергии. Мгновение спустя все приходило в норму. Но, чтобы это получилось, нужен контакт. Гудрич поднес руки к лицу Бена… Легко коснулся лба ребенка кончиками пальцев — и в его сознании возникла картина: Бен Гринфилд, ему около двадцати лет, он прыгает с парашютом.

Видение прекратилось, и Гаррет тут же отключился от мира предвидения. Посидел рядом с мальчиком минуту, восстанавливая силы. Потом застегнул пальто и вышел из больницы.

При каких обстоятельствах Бен Гринфилд прыгнет с парашютом? Ни черта он об этом не знает, но в любом случае уверен в одном: ребенок не только не умрет, но скоро выйдет из комы.

21 декабря. Манхэттен, Центральный вокзал

Натан решил пройти пешком сто метров, разделявшие здание, где он работал, и вокзал. Проходя мимо массивного небоскреба «Метлайф», взглянул на часы: 11 часов 41 минута. « Отлично, успеваю».У него оставалось четыре минуты в запасе, когда он вошел в здание вокзала.

Большой холл с огромными витражами, через которые врывался яркий свет, наводил на мысли о соборах. Люстры с позолотой, мраморные скульптуры — пожалуй, здание больше похоже на музей. Не зря этот вокзал считался самым красивым в мире.

Натан пересек просторный зал ожидания и подошел к знаменитым часам с четырьмя циферблатами, возвышавшимся у справочного бюро. Именно здесь Грид Лерой назначил ему встречу. У Натана это место ассоциировалось с декорациями кино и с Хичкоком, который снял здесь знаменитую сцену фильма «На север через северо-запад».

Как всегда, на вокзале было полно народу. Ежедневно более полумиллиона человек пересекались здесь: одни штурмовали Манхэттен, другие ехали и пригород. Отличное место — как раз то, что нужно, чтобы остаться незамеченным.

Некоторое время Натан стоял неподвижно, пытаясь противостоять нескончаемому потоку пассажиров. Проверил: трубка его мобильного телефона снята, а на другом конце провода Эбби готова начать запись.

Натан терял терпение; он ведь даже не знает, как выглядит тот, кого он ждет. «Я вас узнаю сам», — утверждал шантажист. Прошло еще две-три минуты, и тут чья-то рука грубо опустилась ему на плечо.

— Рад вас видеть, господин Дель Амико!

Этот человек находился здесь уже какое-то время, но Натан и не подумал бы, что это тот, кто ему нужен. Шантажист явно не похож на владельца заправочной станции: хорошо сшитый темный костюм, дорогое пальто, прекрасная обувь… еще бы галстук, и его можно принять за служащею одной из адвокатских фирм города. Во внешности ничего особенного: рост, телосложение, черты лица все ничем не примечательное, разве что горящие глаза изумрудною цвета. Кивком головы Лерой сделал знак следовать за ним.