Таким образом, «террористическое движение» не однородно и далеко не едино. Управление террористическими действиями осуществляется как религиозными, так и политическими и геополитическими центрами влияния. Одним из геополитических центров управления террористической деятельностью по сей день остаются сами США и непосредственно ЦРУ, создавшие и спонсировавшие исламистские религиозные движения в противовес просоветским силам в исламских странах Средней Азии. В одном из интервью бывший советник американского президента Картера Збигнев Бжезинский признался: «Согласно официальной версии, ЦРУ начало поддержку моджахедов в 1980 г., то есть после вступления Советской армии в Афганистан 24 декабря 1979 г. Но в действительности, и это держалось в тайне до последнего времени, всё обстояло иначе: на самом деле первую директиву об оказании тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле президент Картер подписал 3 июля 1979 г.»

Одним из примеров исламистского террористического движения, созданного и спонсированного Америкой, является небезызвестная «Аль-Каида» и организации, с ней связанные, хотя сегодня действия этих исламистских структур во многом вышли из-под контроля своих создателей и представляют скорее террористическую сеть, токи по которой можно пустить как в одном, так и в другом направлении. Тот же самый путь, что и «Аль-Каида», прошло вскормленное американцами «ИГИЛ» [8] . То есть активировать эти сети в своих интересах могут как американцы, когда-то их создававшие, так и те, кто выступает сегодня против Америки.

Расцветом деятельности политических центров управления террористической деятельностью являлся период противостояния социалистического и капиталистического блоков. Тогда политический террор в основном базировался на идеологическом противостоянии марксистской и либерально-капиталистической идеологических систем и подпитывался СССР и США соответственно. С распадом СССР значение и роль политического терроризма, особенно в Европе, ушли на второй план, оставив совсем небольшое количество разрозненных и малочисленных групп. Россия стремительно капитулировала, сдавая одну позицию за другой, и необходимость жёсткого давления на неё с помощью террористических сетей на время отпала. Однако сейчас геополитическое противостояние России и Запада вновь набирает обороты, и значение террористических сетей — главного элемента сетевой войны — приобретает новую актуальность.

Спонсорами религиозного «терроризма», не производного со стороны США, многие годы выступали в основном такие исламские государства и образования как Иран, Сирия, Палестина, Афганистан, Пакистан, а до недавних пор Ливия и Ирак. Их мотивацией как раз таки и является противостояние американскому доминированию, противодействие установлению американской версии однополярной глобализации, не учитывающей особенности культурного, религиозного и исторического развития этих государственных образований и этнических групп. То же самое можно сказать и в отношении наших внутренних проблем с терроризмом. К примеру, проблема чеченского сопротивления долгие годы относилась именно к этому типу, а его мотивацией всегда было противостояние локальной цивилизационной унификации со стороны России. Чеченцы отстаивали свою этническую, культурную и религиозную идентичность перед лицом России так же, как это делают мусульмане и различные этнические группы перед лицом США и их унификационных усилий по всему миру. Единственное, что связывает чеченскую террористическую активность в России с международным терроризмом, это интересы США, которые пытались использовать российско-чеченский конфликт в своих целях, то есть для дестабилизации Северного Кавказа с возможным его отторжением от России в дальнейшем. Именно усилиями западных спецслужб под этот конфликт заводились силы и средства международных исламистских группировок, созданных либо контролируемых США.

Нынешнее снижение напряженности в Чечне является неустойчивым и поверхностным. По сути, проблема не решена, но загнана глубоко вовнутрь, а это значит, что рано или поздно этот нарыв опять даст о себе знать. США и западные спецслужбы и дальше будут прикладывать усилия к дестабилизации Северного Кавказа, используя в том числе и силы международных исламистских террористических группировок. Время от времени обострение наблюдается то в Ингушетии, то в Дагестане. Всё чаще в сводках правоохранительных органов фигурирует Кабардино-Балкария. В этой связи единственно верным способом противостояния как внутреннему, так и внешнему — «международному» — терроризму со стороны России является чёткое и недвусмысленное обозначение своих геополитических и стратегических интересов не только на Кавказе, но и на Юге Евразии в целом. Это означает, что всё, что происходит в этой зоне, должно касаться Москвы, так как прямо отражается на национальных интересах и безопасности России. В последние же годы Россия фактически устранилась от всего, что происходит за её непосредственными границами, в том числе в Закавказье и Средней Азии. Естественным следствием такой политики является экспорт дестабилизации с прилегающих территорий на территорию России. Таким образом, отстаивание своих геополитических интересов на Юге Евразии является главным вкладом России в борьбу с международным терроризмом.

Несмотря на некоторое затишье, главным потенциальным источником терроризма в России по-прежнему остается Северный Кавказ — время от времени разгорающаяся Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия, Дагестан, а следовательно, главным действенным способом профилактики возникновения терроризма в России должно стать полное, реальное и фундаментальное — стратегическое — решение кавказской проблемы, грозящей перекинуться на соседние регионы. Для этого нужно на корню устранить причины исламистского сопротивления, то есть признать на государственном уровне справедливость требований традиционнных этносов Северного Кавказа по сохранению своей этнической, культурной и религиозной идентичности, а также признание их права на восстановление традиционного социального уклада и следование своим многовековым национальным традициям. Жёсткое подавление этих устремлений всегда будет оставлять ситуацию на Северном Кавказе в тлеющем состоянии. Однако главным условием такого признания должно стать строгое сохранение территориальной целостности России, то есть полный отказ традиционных этносов этого региона, к которым относятся в том числе и казаки, от сепаратистского стремления к государственному суверенитету, от попыток отделения от России, так как именно в этом случае новые суверенные образования автоматически становятся плацдармом для дальнейшей экспансии США вглубь России. И тут же главным инструментом для этой экспансии станут международные исламистские террористические структуры. Исламистская сеть вновь будет действовать против нас.

В связи с этим для полного решения северокавказской проблемы с минимальными издержками рано или поздно необходимо начать процесс придания традиционным этносам не только на Северном Кавказе, но и по всей Росссии юридического статуса. Иными словами, необходимо признать их существование. Для этого необходимо начать процесс перехода внутреннего устройства Российской Федерации от национально-административного деления к территориально-административному, с одновременным приданием традиционнным этносам и народам более высокого статуса, вплоть до юридического. Основой для такого перехода должна стать концепция евразийского федерализма, предусматривающая стратегическое единство многообразия субъектов, в том числе всего многообразия колллективных субъектов — не только народов и этносоов, но также общин, автономий и иных социальных групп. Юридически это может быть закреплено в виде договора между коллективными субъектами России и федеральным центром о разграничении полномочий, причём субъектами этого договора должны быть не территории т. н. «национальных республик», так как это сразу подчеркивает их потенциальный суверенный статус и обозначает контуры раздела России по внутренним, искусственным «национальным» границам, что недопустимо. Субъектами договора должны стать именно коллективные субъекты без привязки к каким либо границам и территориям. Если перенести этот подход на кавказскую действительность, то субъектами является не только весь чеченский этнос, но и составляющие его тейпы — традиционная форма чеченской самоорганизации; но не президент, парламент или какой-либо другой искусственно созданный орган, состав которого изменчив, а значит, непредсказуем. Что касается фигуры главы «национальной республики», то, если говорить о Чечне, он — в любом случае представитель всего лишь одного из тейпов, так как чеченский народ не имеет традиций единоличного управления, а значит, власть одного человека никогда не будет признана всем народом, как и договоры, которые он подпишет. Единоличная светская президентская власть и светская же Конституция для любой «национальной республики», особенно если мы говорим о Северном Кавказе, есть мина замедленного действия, которая разрушит самые благие начинания по устранению предпосылок любой дестабилизации. Признание же традиционных этносов субъектами с закреплением их юридического статуса устранит возможности не только для сепаратизма, но и для всех видов внутрироссийского террора, заказчиками которого всегда являются силы, находящиеся вне России.

(Опубликовано в экспертной сети Kreml.org 20 апреля 2004 г.)

Кровавые интересы США в Чечне больше никто не представляет

Основным поставщиком и спонсором международного терроризма с конца 1970-х годов являются, как уже доподлинно установлено, арабские королевства во главе с основным союзником США в ближневосточном регионе — Саудовской Аравией. Сами же США в этой системе взаимоотношений являются заказчиками распространения сетевого терроризма по тем регионам, которые лежат в сфере геополитических интересов атлантистской геополитики. Видя Россию главным своим геополитическим конкурентом, американские элиты пытаются раскинуть исламистские террористические сети саудитов и их подопечных как можно шире — от российского Северного Кавказа до Поволжья. Стратегия поэтапная: дестабилизация Юга России, начиная с Северо-Кавказского региона, создание альтернативных центров силы, ослабление контроля федерального центра, выведение Северного Кавказа, а далее Юга России из её состава, что должно положить старт процессу распада самой России, спровоцировав хотя бы единым прецедентом выделение регионов из Российской Федерации. На реализацию этой стратегии работали исламистские террористические сети все 1990-е, а Чеченская республика Ичкерия под руководством террористических групп, возглавляемых приверженцами ваххабизма, должна была стать тем самым прецедентом, с которого и планировалось запустить процесс распада России, теперь уже в её нынешних, усечённых постсоветских границах. У многих до сих пор на слуху имена главных представителей американо-саудитской сети, таких как Хаттаб и присягнувший ваххабизму местный — Шамиль Басаев. Последний был особо эффективен в продвижении исламистских интересов, т. к., являясь выходцем из чеченского народа, лучше других террористических лидеров понимал менталитет и настроения местных жителей, легко находя с ними общий язык и пополняя ряды ваххабитской сети молодыми выходцами из древнейшего кавказского народа нохчи. Тем значимее было устранение именно Басаева, на что в какой-то момент были брошены все главные силы, имеющиеся в распоряжении федерального центра. Операция по устранению Шамиля Басаева, террориста, на руках которого кровь тысяч российских граждан, включая женщин и детей, стала в итоге знаковым моментом, окончательно переломившим ход многолетнего противостояния России и террористического подполья, инициированного из Вашингтона и спонсируемого из Эр-Рияда. Басаев стал последним из руководителей так называемой Ичкерии, которых к тому моменту уже не осталось: Дудаев, Яндарбиев, Масхадов. Басаев стал последним из тех, кто держал в страхе не только местное население, но и тех, кто, опасаясь мести, продолжал с оружием в руках оказывать сопротивление, понимая всю бессмысленность и, что самое главное, абсолютную чужеродность для Чечни и Северного Кавказа тех интересов, что несли саудиты, подстрекаемые американскими стратегами. Именно поэтому смерть Басаева открыла поток явившихся с повинной чеченцев, которые ранее входили в число различных бандитских и террористических образований. Массовая сдача бывших чеченских боевиков, спровоцированная ликвидацией Шамиля Басаева, завершила историю чеченского террористического сопротивления. Более того, на этом фоне даже возникло явное ослабление интереса Запада к Чечне как точке дестабилизации российского политического пространства. Это впрочем, не заставило Вашингтон отказаться от своих планов относительно российского Северного Кавказа, но лишь перенесло активность ваххабитских террористических сетей в другие республики региона, о чём ещё будет сказано ниже.