Я Виктора тоже об этом спросил. Его ответ: «Вы знаете, мой дядя Владимир Петрович Ветчинкин был известным ученым-авиатором, окончил МВТУ вместе с Туполевым и Сикорским. С Туполевым были они большими друзьями. Я, конечно, их мира не знал, но, будучи школьником, почему-то любил мастерить летающие модели аэропланов, прыгал с самодельным парашютом, увлекался дельтапланеризмом, зимовал на станции СП-22 (Северный полюс-22) и много чем еще увлекался. Словом, по натуре — непоседа-авантюрист. Недаром меня недавно арестовали.

Я как две капли воды оказался похожим на известного в Америке террориста… Интересно было видеть, как со мной обращаются, и ждать немую сцену, как в «Ревизоре»… Скучаю ли по России? Мне кажется, все русские обязательно по России скучают, хотя жизнь моя в смешном маленьком Барабу сложилась вполне хорошо».

Вот такая история с белыми журавлями…

С каким небреженьем и легкостью мы теряем природные ценности! И как трудно (часто совсем невозможно!) вернуть потерянное.

Иные усилия порою кажутся лишь бесплодным азартом «за хвост удержать уходящее» — сколько сил, средств, выдумки, вовлеченности в дело человеческих судеб потребовала эпопея с белыми журавлями! Но ведь есть результат. Было четырнадцать, стало почти три сотни! Это большая награда всем, кто причастен к спасению птиц, и очень большая радость для тех, кто хоть раз их увидел и прошептал: «Боже, летят журавли…»

Фото В. Пескова и из архива автора.

 13, 20 ноября 1998 г.

(Окно в природу)

Из детства много в памяти остается, например помню: с воза хвороста выпрыгнул на дорогу пушистый зверек. Ребятишки кинулись, конечно, его ловить. А зверек — в бурьян, потом мелькнул на ветле у болотца. И все. Остался только в памяти. То была белка, совершившая путешествие в наше степное село из леса. Мне было тогда лет шесть, но я догадался, что это белка.

Наряду с зайцем, лисой и волком мы с детства знаем ее по книжкам и сказкам.

И в лесу, при нынешней крайней скудости живности, белку все-таки можно увидеть. А в городском парке она у всех на глазах. Отчаянно смелая, она винтом спускается вниз по дереву и, схватив с ладони орех, начинает забавно, держа его передними лапками, обрабатывать острым зубом, а если сыта, то спрячет (оглядываясь, не видел ли кто?) орешек в снег или в листья.

Милый, отважный, но не очень доверчивый обитатель древесных кущ лишь на деревьях чувствует себя в безопасности. По стволу дерева белка «льется», так мелки ее прыжки, на земле же прыжки большие, а меж деревьев она почти что летает. В этом ей помогает великолепный пушистый хвост — он и планер, и руль, и парашют, если приходится с дерева прыгать, он же и парус, когда надо плыть, он же и теплое одеяло. Хвост — главное в облике белки. Без хвоста (однажды мне пришлось увидеть от кого-то пострадавшую бедолагу) белка как бы уже и не белка. Только торчащие уши с кисточками да выпуклые глаза выдавали зверька-страдальца.

Врагов в природе у белок немало: ястреба, филины, соболь, но главный из них, такой же резвый, как белка, бегун по веткам, — куница.

Спасаясь от нее, белка стремится «летать» меж деревьев, что кунице удается труднее. В спасении от ястреба тактика белки иная: винтом бегает по стволу дерева. Пернатый хищник, хотя и верткий, круги столь малые делать не может.

Сама белка тоже не прочь поохотиться. Ее добыча — гнезда птиц с яйцами и птенцами. «Мясной стол» для белки, однако, не главный. Лес дает ей много продуктов растительных: орехи, грибы, ягоды, шишки хвойных деревьев.

А однажды я видел белку, увлеченную добыванием муравьиных яиц. Хозяева муравейника ее, конечно, одолевали, но белка, отряхиваясь, не отрывалась от вкусного лакомства. В другой раз во дворе лесника на Хопре я соблазнил белку румяным яблоком. Но красота кушанья проворного едока не интересовала, отбрасывая мякоть, белка добиралась до семечек.

В московском парке.

Желанное лакомство белки — орехи. Кедровая шишка в передних лапах у едока кажется очень большой, но белка ловко с ней управляется. «Видеть это так же занятно, как если бы человек крутил в руках огромный мешок с картошкой», — пишет сибирский охотник.

При сильной бескормице белки едят молодые побеги деревьев. Если зимой под елкой увидите россыпь еловых мутовок, знайте: это утром после морозной ночи кормился лесной грызун.

Белкам-северянам зимой приходится терпеть холода. В непогоду и очень большие морозы они предпочитают поголодать, но в тепле. Его сохраняет домишко под названьем гайно.

Сооруженный из веточек, проконопаченный шерстью, травою и мхом, беличий домик-шар уютен, а если мхом заткнуть в него вход, то тепло держится, тем более если в домишко набьется несколько белок. Образ жизни у этих зверьков одиночный, но в мороз заставляет их собираться в кучу. Кроме гайна, у белки несколько приютов временных. Солнце белки не любят и могут от него схорониться в дупле, в брошенном сорочьем или вороньем гнезде. Но молодняк выводят они только в домике постройки собственной с двумя выходами на случай бегства.

Дни свадеб у белок приходятся на март. В это время самцы носятся по ветвям и на глазах у самки азартно дерутся. Ее дело — выбрать самого сильного и проворного.

После тридцати восьми дней беременности в гайне появляется от трех до семи-восьми голых слепых бельчат. Дело матери — оберегать, согревать и неустанно кормить ребятню молоком. В июле у нее — второй выводок. При обилии корма и хорошей погоде может случиться и третий. Учитывая, что через одиннадцать месяцев молодые бельчата уже готовы к спариванью, белки, казалось бы, должны заполонить землю. В иные годы в тайге их бывает действительно много. «С одной точки, в радиусе пятьдесят метров, я насчитывал до полсотни», — пишет охотник. У природы есть отлаженные регуляторы численности животных.