Вариант А: подставить дружеское плечо, пусть выплачется, а вы будете причитать: «Бедняжка», «как же ты страдаешь» и тому подобное. Прекрасно, вы выразили сочувствие, но основную идею не затронули. Более того, вы с ней как бы согласились, поддержали мрачную модель мира: «Бедная я, несчастная, никто меня не полюбит».

Вариант Б: задать вопрос с подковыркой. Например: «никогда никого» – это действительно никогда, до конца жизни? Или через пару лет новый претендент появится?

Вы задали вопрос – и модель зашаталась. Не то ожидала услышать от вас подруга. Вероятно, она и не хотела такое услышать. Ее модель мироздания подразумевала на данный момент полное и вечное отсутствие любви. По-другому и невозможно в горе: если человек понимает, что боль в разбитом сердце со временем пройдет, так он и не страдает по-настоящему. Быть может, от вашего нахального вопроса источники слез пересохнут, и полчаса спустя вы уже будете выпивать в пабе, приговаривая, что в «море еще полно рыбки». Ваш вопрос может облегчить страдание – может и усугубить.

Так что наши «страдальцы собраний»? Когда на работе вы слышите от кого-то (или сами себе говорите) простую «истину» вроде: «наши собрания скучны, и это никогда не изменится», стоит подкинуть страдальцам несколько вопросов, которые встряхнут их модель мироздания, помогут по-новому взглянуть на проблему, а значит – и устранить ее.

1. Все собрания таковы? (Добивайтесь конкретности!)

2. «Наши собрания» – те, на которые вы ходите, те, которые вы проводите, или и те и другие? Заметьте: часто «хорошими» оказываются те собрания, которые человек проводит сам, но, как только он становится слушателем, все «плохо». В таком случае (как ни мало правдоподобны эти претензии) спросите: «Что ж вы не научите коллег, как лучше проводить собрания?»

3. Чем они плохи? (Снова настаивайте на конкретности.)

4. Только вам так кажется или другим тоже? (Имеем ли мы дело с мнением или фактами?)

5. Нужно ли что-то менять? («Было бы хорошо» повысить качество собраний или это необходимо, причем срочно?)

6. Что и как изменить? Какими они станут, если станут лучше?

И, наконец, наносим модели мира смертельный удар:

7. Чем для вас сейчас хорошо, что они такие «плохие»?

За такой вопрос вас не поблагодарят, во всяком случае поначалу. Но кем вы предпочитаете быть? Плечом для плакальщиков или коллегой, который преобразит жизнь всех? Выбирайте сами.

Наши собрания плохи не потому, что все мы – плохие люди. Мы-то хорошие, а вот привычки у нас плохие. Слабая дисциплина, разнобой в общении, отсутствие подготовки, полное неуважение и глубокая скука – все это порождается соответствующей практикой. Собрания становятся ужасными не с первого дня.

Принимаясь за реформы и революцию, помните: у каждой плохой привычки найдется «хорошая» причина. И самая нелогичная привычка имеет под собой логическое обоснование. Чтобы изменить привычку, нужно понять эту причину и обоснование. Вернуться к тому моменту, когда причина была хорошей и осмысленной.

Например, курение. Многие борются с этой привычкой. Надписи на пачках сигарет убедительно напоминают о том, какое глупое занятие – курить. Но вернитесь к моменту, когда курильщик впервые щелкнул зажигалкой, и вы поймете, почему он это сделал. Выглядеть круто, попробовать что-то новое, войти в компанию, продемонстрировать всему миру, что родители тебе не указ и так далее. Психологическая работа при отказе от курения требует в том числе понимания, что: а) в какой-то момент у курения имелась своя логика и б) что теперь курильщик эту логику перерос.

Примените этот метод к собраниям. Процедура, которая теперь кажется бессмысленной, в свое время была очень даже осмысленной. Задайте себе вопрос: с какой целью была введена эта процедура? Сохраняется ли эта цель и сейчас, и если да, то как достичь ее более эффективным путем?

Большинство информационных встреч подпадает под эту категорию. Имелась ли в свое время разумная причина для таких встреч? Безусловно, в эпоху до электронной почты, факса и телекса основным способом передачи информации была встреча лицом к лицу. Как иначе люди могли узнать, чем заняты их коллеги или партнеры? Имеет ли подобная встреча смысл и сегодня? Да, конечно. Однако появились лучшие способы проводить ее. Благодаря развитию технологий можно делиться информацией не только при личной встрече, а значит, в таком количестве встреч необходимость отпала. Ваша антенна принимает CNN, так с какой стати слушать глашатая, который обегает город с колокольчиком, выкликая последние известия? Когда-то разносчик новостей был очень нужным человеком, но пора двигаться дальше. Когда-то в компании Skandia встречи руководства проводились главным образом для обмена информацией, теперь же все детали сообщаются заранее, а на встрече обсуждаются вопросы, проистекающие из новой информации. Привычка «делиться информацией» переросла в привычку «разбирать информацию» – то есть мы пошли дальше.

Все мы в определенном смысле наркоманы, и когда нам доказывают нелепость наших привычек, мы просто заметаем их под кровать и запираем в шкафчик в ванной. Гораздо полезнее признать логику старой привычки, предложить альтернативу и предоставить рабу привычки возможность сделать выбор.

Взявшись ломать устоявшиеся привычки, вы рискуете столкнуться с чем-то пострашнее привычки заседать – с зависимостью от собраний, причем в тяжелой форме.

Доктор Уэйн Дуайэр, популярный в США врач и телеведущий, основным признаком зависимости называет: «Хочется все больше того, чего вовсе не хочется». К полувстречам это определение вполне подходит. Мы знаем, как они вредны, мы не хотим их посещать, а между тем ежедневники пухнут от этих встреч, как толстушка – от нездоровой пищи.

И тут опять же поможет – а заодно и позабавит – умение выявить логику, стоящую за пристрастием. Ричард Бэндлер, творец НЛП, однажды взялся лечить «безнадежного» больного, воображавшего себя Иисусом Христом. Врачи долго бились, пытаясь доказать бедняге, как нелогично претендовать на роль Спасителя мира. Бэндлер пошел другим путем. Он купил пилу, два здоровых бревна и пакет гвоздей. Установив козлы возле койки пациента, он принялся пилить бревна, весело при этом насвистывая.