Как известно, город Москва впервые упомянут в летописях под 1147 г., когда сын Великого князя Киевского Владимира Мономаха – Юрий-Георгий Долгорукий, будучи удельным князем Ростовским и Суздальским, в которое входили в том числе и земли по реке Москве, пригласил к себе в гости своего брата, Смоленского князя Святослава: «В лето 6655 (1147 г.)… посла к нему (Святославу) Юрьги, река: “буди, брате, ко мне на Московь”» (49, т. VI, VIII [1] ). Историки обратили внимание на то, что в этом приглашении нет определения местности «Московь», и поэтому остается неясным, что оно обозначает – какой-то населенный пункт или просто место на реке Москве. Из этого летописного текста непонятно, где этот пункт располагался – на Боровицком ли холме, на соседней «Швивой горке», за Яузой, в Котельниках, где археологами обнаружены не менее древние предметы, чем на Боровицком холме, или еще где-либо на берегу реки Москвы.

В Тверской летописи, в которой повторено и предыдущее свидетельство, под 1156 г. сообщается: «Того же лета (6664) князь великий Юрий Володимеричь заложи град Москьву на устни-же Неглинны, выше рекы Аузы» (49, т. VI, с. 294). Здесь уже однозначно говорится об официальном основании города Москвы ставшим к тому времени Великим князем Киевским и всея Руси Юрием Долгоруким, причем именно между устьями рек Неглинной и Яузы, то есть на Боровицком холме. Такое сообщение обычно означало закладку поселения, огражденного защитными оборонительными стенами – града. Кстати, по этой же причине Великий князь Киевский Юрий Долгорукий считается и первым Московским удельным князем, хотя Москва тогда еще вовсе не была столицей какого-либо удельного княжества. Некоторые несоответствия этого летописного текста со сведениями других источников, связанные с тем, что Юрий Долгорукий в это время был занят на юге, разрешает академик М. Н. Тихомиров в труде «Древняя Москва XII–XV вв.» (70, с. 14).

Эти два древних свидетельства важны здесь потому, что они объясняют следующий знаковый эпизод в истории Спасо-Преображенского монастыря в Московском Кремле.

Основатель Московского самостоятельного княжества, князь св. Даниил Александрович (на княжении 1272–1303 гг.), младший сын св. князя Александра Невского, получил в удел по наследству Переяславль-Залесский и земли боярина Кучки по Москве-реке. Вскоре после вступления на княжеский престол он обосновался в Москве и на южной окраине кремлевского Боровицкого холма, в густом бору, где, по преданию, стояла хижина пустынника Вукола или Букала, поставил деревянную церковь Спаса Преображения, получившую название «церковь Спаса на Бору». По преданию, это событие произошло в 1272 г.

В 1282 г., в Замоскворечье, на правом берегу реки Москвы, на южной Серпуховской дороге князь Даниил устроил монастырь, получивший его имя – Даниловский, официально называвшийся позднее Свято-Данилов Спасский.

В 1293 г. монастырь был разорен татарским царевичем Дюденей, братом хана Тохты, напавшим на Русь по просьбе князя Андрея Городецкого, боровшегося со своими родственниками за Владимирский престол.

В 1330 г. сын Даниила, князь Иван I Данилович Калита при св. митрополите Киевском и всея Руси Феогносте (1328–1353), перевел часть иноков этого монастыря вместе с архимандритом в Кремль на свой княжеский двор, к перестроенной в камне церкви Спаса Преображения, где и образовался первый в Кремле великокняжеский монастырь, получивший при поддержке митрополита Феогноста архимандрию. Старый Даниловский монастырь, его погост и принадлежавшие ему села были поручены управлению архимандрита кремлевского монастыря, который, будучи занят обустройством нового монастыря, не мог уделять старому достаточного внимания. Поэтому он постепенно оскудел и был возрожден только при Иване Грозном.

Точные причины фактического перевода монастыря в Кремль неизвестны. Одной из них могло быть желание князя иметь поблизости от своего дворца собственный духовный центр и место упокоения членов княжеской династии. Это говорило о серьезности стремлений Ивана Калиты (на княжении – 1328–1340 гг.), второго князя, носившего титул великого князя московского и фактически перенесшего столицу из Владимира в Москву.

Монастырь Спаса на Бору был киновией по греческому образцу с общим пребыванием иноков и инокинь, а также приютом для убогих и нищих, уход за которыми входил в княжеское послушание. Архимандриты этой обители были всегда духовниками великих князей. Здесь постригали в монашество перед кончиной первых московских князей и княгинь. Иногда в монастыре хоронили и членов княжеской семьи. В монастыре приняли пострижение и схиму сам Иван Калита и его сын Симеон Гордый, принявший в схиме имя Созонта. Их останки впоследствии были перенесены в великокняжеские усыпальницы Архангельского и Вознесенского соборов. В самом монастыре первой была похоронена в 1332 г. княгиня Елена – супруга Ивана Калиты. Здесь были похоронены жена Ивана II Ивановича Красного – Александра (сконч. в 1364 г.), в инокинях Мария (мать Дмитрия Донского), жены Симеона Гордого – Анастасия Литовская (сконч. в 1345 г.) и Мария (сконч. в 1399 г.), в схиме Фотиния, останки которой 74 года спустя, в 1478 г., были обретены нетленными и по приказу Ивана III облачены в новые ризы. Здесь в 1452 г. совершилось таинство бракосочетания 12-летнего княжича Ивана Васильевича и Тверской княжны Марии Борисовны, его первой жены, внука которых, Дмитрия Ивановича, в 1498 г. венчали великим князем, а четыре года спустя заточили до конца жизни в тюрьму.

Трагическое событие, связанное с междоусобной княжеской борьбой и косвенно касающееся истории Спасо-Преображенского монастыря, произошло в правление на Москве старшего брата Ивана Калиты, князя Юрия III Даниловича. Претендуя на великокняжеский престол, полагавшийся по старшинству его дяде, Тверскому князю Михаилу II Ярославичу, получившему на великое княжение ханский ярлык, князь Юрий Данилович обвинил Михаила Тверского в гибели своей жены Кончаки, в крещении Агафьи, сестры хана Узбека. Вызванный в Орду Михаил Тверской был зверски замучен в 1319 г. в присутствии князя Юрия. Михаилу предлагали бежать, но он отказался, не желая ханской мести своим соплеменникам. Поступок Юрия вызвал неодобрение даже его ордынских друзей, а его бояре отвезли тело Михаила Тверского в Москву, не разрешив по дороге даже отпеть его в церкви. В Москве же тело бывшего врага с исполнением поминальных обрядов было положено в великокняжеском Спасском монастыре, в знак единения русских в борьбе с Ордой. По просьбе вдовы Михаила через год его останки были «отпущены» в Тверь. Юрий Данилович получил ханский ярлык на великое княжение, добился присоединения к Москве Коломны и Можайска, но в 1326 г. был убит в Орде сыном Михаила Тверского, князем Димитрием по прозвищу Грозные Очи, в свою очередь казненным ханом за самоуправство.

Эти легенды косвенно подтвердились во время ремонта притвора храма в 1836 г., когда были обнаружены два захоронения в каменных гробах характерной для XIV в. формы – широких в головной части и сужающихся к ногам. В одном из них было хорошо сохранившееся погребение женщины в шелковом платье, а в другом – мужчины в иноческом одеянии. Погребения были идентифицированы как принадлежавшие матери Дмитрия Донского, великой княгине Александре, и ее внуку, Ивану Дмитриевичу (в схиме Иоасафу), скончавшемуся в монашестве в 1393 г.

Незадолго до смерти митрополита Алексия (сконч. 12 февраля 1378 г.) великий князь, желая иметь митрополитом небезызвестного Михаила-Митяя, принудил его постричься в монашество и занять архимандрию в придворном Спасском монастыре.

В Спасском монастыре был похоронен святитель Стефан Пермский, уроженец Великого Устюга, выходец из Ростовского Григориево-Богословского монастыря, посвятивший свою жизнь просвещению зырянских народов великой Перми (современной Республике Коми). Он отправился в Пермь, где создал для зырян азбуку, перевел на зырянский язык церковные книги и 13 лет служил Великопермским епископом. В 1396 г. по делам своей епархии свт. Стефан приехал в Москву к митрополиту Киприану, где занемог и в том же году скончался. Он был похоронен в самом соборе, у северной стены, в углу храма (56, с. 19). Мощи его были положены под спудом и не были «отпущены» в Пермь, несмотря на неоднократные просьбы жителей Перми.