Эти безрассудные слова определили его судьбу, ибо мужчины сомкнулись над ним. Не было никакой великой дуэли или побоища, не принимал король обличья зверей. Не был он повержен ими в битве а затем повешен из-за своей магии. Нет. Было только мелькание мечей, вонзающихся в распростертого на земле человека, и прежде чем все было кончено, ни один клинок не остался чист и честен.

Единственный, кто видел происшедшее, кто знал правду той минуты, был менестрель, прильнувший к стволу вишневого дерева над их головами, и его мутило от увиденной бойни, предательства и собственной беспомощности.

Поют ли фальшивые менестрели о том, как Лорд Канни и его сообщники разрубили короля на части и сожгли их над водой, чтобы не дать душе вновь вселиться в тело? Все ложь. Они рубили его на куски, поднимая и опуская свои клинки, словно тесаки мясников, потому что желали скрыть, сколько жестоких ран было нанесено, причем немало из них — в спину. Кровь брызгала во все стороны, окропив даже нижние ветви вишни, а над всем этим кружил ворон, без умолку каркая от горя.

И тело его они не сожгли. По крайней мере, не на глазах у ошеломленного Рэдбёрда. Лорд Канни велел, чтобы каждый завернул в плащ часть разрубленного тела и отнес прочь, пока они не придумают, как рассказать обо всем. И когда все части Короля Чарджера были собраны, сам Канни в своем плаще унес голову, все еще с короной на ней. Юного Лорда Лока из Беарнса они оставили лежать под деревом. Лорд Кёрл вытащил из ножен королевский поясной нож и воткнул его в спину юноши, как будто такое короткое лезвие могло тягаться с мечом Кёрла, почти до конца разрубившим шею.

А теперь повествование вновь возвращается к Рэдбёрду, который просил меня засвидетельствовать его признание в собственной трусости, но также и искренности. Истерзанный душевными страданиями и трепеща от ужаса, он чувствовал, что ему ни за что не ослабить собственную хватку за ветви дерева и даже не сдвинуться любым другим способом. Он оставался на дереве на протяжении всего этого дня и ночи вплоть до следующего утра. Только ворон составил ему компанию, да птица, прилетевшая и усевшаяся на ветку рядом с ним и уставившаяся на него одним глазом, и, как он сказал, только они одни и могли увидеть, что произошло в действительности. Тем не менее, менестрель Рэдбёрд был оглушен тишиной. Кухонная работница появилась ранним утром с корзинкой в руках, и когда она увидела тело молодого Лорда Лока, она с воплями убежала. Но, не смотря ни на что, Рэдбёрд даже не пошевелился.

Даже когда появился человек, который осмотрел тело и закричал, обнаружив в его спине нож короля, и после, когда унесли тело молодого Лорда Лока, Рэдбёрд не окликнул их и не спустился. Даже когда он услышал, как они громко обсуждают, какая, должно быть, мучительная смерть постигла мальчика, получившего удар в спину ножом короля с рукояткой в виде головы оленя, и покоившегося в грязи, будто он был паразитом, Рэдбёрд молчал. На протяжении всего этого времени приходили и уходили люди, разговаривали и делились и сплетничали о том, что им было неизвестно, на его глазах они соткали рассказ о крови на земле и кинжале в спине мальчишки. И ни один из них так и не поднял голову, чтобы заметить раненного менестреля и ворона на дереве.

Возможно, он так и остался бы на дереве до самой смерти, если бы наконец не упал с ветвей на пропитанную кровью землю, будучи уставшим, голодным и да, до смерти напуганным. Там его и обнаружил помощник повара, забредшего в столь поздний час в сад, чтобы собрать травы, и именно он позвал за целителями. Они подняли его и отнесли в замок. Никто не мог определить, что именно его беспокоило, так как ужас произошедшего связал его язык и заставил глаза практически вылезти из орбит. Они признали в нем королевского менестреля и подумали, что он вернулся туда, чтобы осмотреть место злодеяния. Некоторые полагали, что он заразился, так как дружил с Чарджером. Они вымыли его, накормили и были заботливы, как того требовал долг любого целителя по отношению к раненому. Поэтому я не буду говорить о них плохо.

Уже к концу дня весть дошла до его матери, то есть до меня, мне было необходимо отправиться туда и позаботиться о своем сыне, о человеке, снова превратившегося в ребенка. И когда я прибыла туда, я нашла Рэдбёрда именно таким, как они мне и описали, с выпученными глазами и онемевшего. А за окном, у кровати, на дереве сидел ворон и наблюдал за нами. Целитель Ненси заметила, что ворон следовал за ними, пока они переносили его из сада в кровать, и, поскольку она была женщиной правдивой, я считаю, это должно быть записано здесь.

Я забрала своего сына в свои покои в замке. Покинутая всеми, я заставила его подняться, а затем идти вверх по лестницам, шаг за шагом. Никто не помогал мне, но никто и не мешал. Я приготовила ему настойку, давно известную в нашей семье, и он провалился в сон. Ночь, последующий день и еще половину ночи прошли прежде, чем он открыл глаза, но даже после этого, его души не было в теле. И во тьме ночи, когда я зашла в комнату и уселась на его кровать, освещенную одинокой свечой, его первыми словами оказалась просьба принести ему лучшие перо, чернила и пергамент, чтобы он смог все записать. И когда я все это принесла, он впервые рассказал мне полную историю о том, что произошло. Сидя в круге желтого света, я записывала, пока он рассказывал, каждое слово, дословно, чтобы быть уверенной, что правда не будет утеряна.

Поскольку никто не видел Рэдбёрда в саду, ни один из предателей, убивших короля, никто из них не знал, что существовал свидетель их злодеяния. Рэдбёрд лежал в моей комнате, больной, его тело словно было парализовано тем потрясением, которые испытали его разум и сердце. Новости, которые я приносила ему каждый день, огорчали нас: сначала Баккип, а затем и все Шесть Герцогств будто бы сошли с ума. Король пропал, распространялись сплетни о том, что он убил молодого Лока, а затем бежал от свершенного злодеяния. В отсутствии на троне человека, который должен сохранять порядок и ратовать за мир, а также обдуманное правосудие, ненависть вспыхнула и распространилась подобно летнему пожару.