– Это хорошо. Возможно, он нам сможет прояснить некоторые вопросы и, главное, опишет нападавших. Что по лагерю с военнопленными?

– Если по обстрелу штаба армии, железнодорожных станций, взрыв автомобильного моста через Мухавец у деревни Шени можно приписать кому другому, то нападение на мост и лагерь для военнопленных точно совершили русские. Они из орудий, минометов и пулеметов обстреляли казарму и позиции батальона охраны, снесли несколько вышек, часть столбов и забор из колючей проволоки, после чего, оставив грузовик с оружием, скрылись в лесу. В атаке участвовало несколько танков. Один из них был подбит охраной и брошен экипажем. Разбуженная канонадой часть пленных разобрала оружие и бежала. Охрана, ослабленная обстрелом и отправкой помощи к железнодорожному мосту, остановить побег не смогла. По подсчетам лагерной администрации, сбежало около полутора тысяч пленных. Сколько из них вооружено, неизвестно. Части охраны тыла, комендатуры и воинские части оповещены о побеге. Для ведения разведки и поисков сбежавших привлекалась авиация. Результатов пока нет. Русские хорошо умеют прятаться в лесах. Больше пользы от комендатур, оперативно организовавших прочесывание местности. На сегодня схвачено и возвращено назад двести человек. Для устрашения остальных пленных лагерной администрацией с ними проведена экзекуция. Парней можно понять. В батальоне потери составили двести десять человек только погибшими.

Пленные, не принимавшие участия в побеге, также пострадали. Для предотвращения побега охраной убито около трехсот человек, в два раза больше ранено. Лечение раненых будет проводиться в лагере медперсоналом из числа пленных. Часть пленных, что активно противодействовали побегу остальных, решено привлечь для службы во вспомогательной полиции и охране лагеря.

– Что с колонной нападавших?

– Они растворились в лесах. В течение ночи через Пружаны и близлежащие населенные пункты прошло несколько колонн с техникой и похожим вооружением. Проверка показала, что это наши части, шедшие к фронту и в указанных событиях участия не принимавшие. Сейчас многие части обзавелись трофейной техникой, и выявить колонну врага трудно. Служба регулирования и полевая полиция ориентированы на это.

– Нападения на аэродромы были?

– Нет. На аэродроме Засимовичи работы ведутся в обычном режиме. Содержащиеся там пленные ведут себя спокойно. На аэродроме Пружаны охрана ужесточена. У них там есть несколько трофейных танков. Они их рассредоточили вокруг аэродрома и используют в качестве огневых точек.

– Давно там эти танки?

– С момента захвата аэродрома. Это подтвердили в штабе армии. Наши солдаты развлекались ездой по аэродрому на них.

– Прости, я тебя перебил, продолжай.

– Ничего страшного. Содержание военнопленных на аэродроме ужесточено. Допуск местного населения туда полностью прекращен. Это связано еще и с тем, что на аэродроме стоят самолеты комиссии ОКВ и ОКХ. Я разговаривал с новым командующим авиацией армии. Он обещал любую помощь. По нашей заявке с аэродрома Пружаны для поисков нападавших и пленных выделено несколько самолетов.

– Это хорошо, что летчики пошли нам навстречу. Надо усилить поисковые работы. Командование в преддверии наступления на Смоленск не спешит выделить дополнительные силы для прочесывания местности и поиска бандитов. Пока есть возможность, надо использовать по максиму помощь люфтваффе. Они нам могут помочь еще чем-то? Например, выделить людей, нанести бомбовый или штурмовой удар по обнаруженной цели без запроса штурмовиков из Барановичей?

– Насчет людей – вряд ли. А вот со всем остальным – в принципе да. Кроме связных «Аистов», у них стоят несколько бомбардировщиков и штурмовиков. Часть из них ремонтируется, но остальные вполне могут быть привлечены для боевых операций. Правда, есть проблема с русской авиацией, появившейся в нашем тылу. За вчерашний день местные эксперты потеряли несколько самолетов. Так что авиационное командование нам дает все что может. На аэродроме в разной степени годности к эксплуатации есть трофейные русские самолеты. Командующий авиацией армии пообещал изучить возможность привлечь их к поискам.

– И на том спасибо. Меня очень волнуют «мясники». Они слишком эффективно действуют на фоне остальных русских. И мы их пока никак не можем поймать… Надо их найти, пока они не наделали еще чего. Раз у них на вооружении танки, неприятностей нам могут наделать кучу.

Восьмого июля Гитлер приказал Герингу по возможности быстрее начать массированные налеты на Москву, а также на Ленинград. В тот день Гальдер записал в дневнике: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей… Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация».

Сидя за столом в штабе и перебирая доклады командиров групп о событиях прошедших дней, я старался отвлечься от гнетущих меня мыслей. Прошло двое суток, как мы сидим на аэродроме и ждем. Ждем непонятно чего. Нет ни связи, ни посылки. Я не верил, что Серега и все посланные к нашим самолеты с бойцами и трофеями сбиты. Не может такого быть!

Наш главный летун, старший лейтенант Паршин, в лагере для военнопленных нашел своих сослуживцев по полку и заверил меня в том, что они отличные парни и летчики. Акимов специально их несколько раз перепроверял, перед тем как дать возможность взлететь на трофеях. Управление самолетами они освоили быстро и доказали, что смогут выполнить задание.

Три «Ю-52» в сопровождении двух «Фридрихов» после обеда 8-го благополучно достигли линии фронта. Кодовая фраза об этом поступила. Следом за ними туда же ушло еще два транспортника, пара бомбардировщиков и четыре истребителя. Дальше молчание и неизвестность. И когда она развеется, неизвестно. Ведь как Акимова просил – долетишь, иди к главному особисту и требуй выслать нам квитанцию по радио о благополучном прилете. Там надо-то всего пару кодированных фраз выдать в эфир. Бумаги соответствующие у Сереги с печатью и штампом 132-го батальона конвойных войск НКВД были. И парней лучших ему дал для охраны и сопровождения груза, но… Видно, не судьба.