Шрифт:
«Учинить вновь чертеж… всему строению… без излишества»: воеводские дома в Саратове середины XVIII века
История упомянутой выше городской усадьбы Шахматовых-Беклемишевых — Казариновых свидетельствует о том, что воеводский дом в Саратове стал собственностью дворянских семей, укоренившихся в городе. «Владенная выпись» 1749 года подробно характеризует постройки беклемишевского двора:
Ворота створные сосновые фигурные, столбы дубовые с калиткою, по обе стороны заборы сосновые крашеные красною краскою; четыре горницы жилые бревенные, пятая кладовая; в передней горнице, также и в спальной, печи муравленые, в сенях один чулан с нужником, чрез сени в горнице печь муравленая, в задней горнице печь кирпишная, в задних сенях с чуланом нужник же; на них чердаки двойные крыты лубями и тесом, кругом их балясы крашеные и притом наверху нужник; и крашены те хоромы красною краскою; мерою в длину одиннадцать сажен, поперек пять сажен два аршина с половиною.
Как видим, дом имел двое сеней с чуланами и нужниками, две парадные комнаты с муравлеными (изразцовыми) печами, одну заднюю горницу с кирпичной печью да кладовую; «двойные чердаки», по-видимому, были летними жилыми помещениями, поскольку в них не было печей, но при них был нужник; «балясы крашеные» составляли что-то вроде гульбища вокруг чердака; дом, скорее всего, стоял посреди двора.
Приворотие три избы сосновые бревенные с сеньми крыты лубями и драньем в них три печи кирпишные; баня с предбанником бревенная мерою длины три сажени один аршин две четверти, поперек две сажени, покрыта лубями и драньем, в ней печь кирпишная; кухня брусяная мерою длины три сажени два аршина, в ней печь и очаг кирпишные, покрыта лубями и драньем, промеж кухни калитка сосновая на петлях.
Пять анбаров под одной линией, брусчатые, покрыты лубями и драньем мерою длины четырнацат саженей, поперек три сажени один аршин: под ними два погреба ледяные дубовые бревенные, да два же погреба кладовые дубовые ж бревенные, и в них вкладено три окошка кирпичом.
Конюшня с сенницею брусяные покрыты лубями и драньем мерою в длину четыре сажени два аршина две четверти, в ней одиннацать стоилов, один отдел перед конюшною на перилах, два чулана; сарай тесовой ворота створные сосновые столбы дубовые, в который ставютца коляски, мерою в длину семь саженей, поперек шесть сажен, покрыты лубьями и драньем{395}.
Таким образом, перед нами предстает картина богатой городской усадьбы 1740-х годов. Кроме жилого, по сути двухэтажного, дома комплекс включал в себя три людские избы, баню, кухню, амбары с погребами, конюшню на 11 стойл, каретный сарай.
Между тем вновь приезжавшие в Саратов воеводы сталкивались с отсутствием казенного воеводского двора. Таковой сгорел вместе с канцелярией во время большого пожара 1738 года. Поэтому в 1749 году, как только Шахматовы вернули себе усадьбу, в которой ранее проживал В.Н. Беклемишев, саратовский воевода обратился через Астраханскую губернскую канцелярию в Камер-коллегию с просьбой о постройке нового воеводского двора, канцелярии и острога{396}. Из этого доношения следует, что в 1740-х годах воеводская канцелярия находилась в «малом и непрочном» здании «о двух покоях». (На плане Саратова 1746 года воеводская канцелярия показана в малом строении к северу от Троицкого собора.) Приказные и судейские служители были вынуждены ютиться в одной комнате, поскольку острога в городе не было. В земляной тюрьме страдали многочисленные колодники, осужденные «по самонужнейшим, и интересным, и смертоубийственным делам», причем «в летнее время многие от жаров и духоты помирают». Часть колодников, осужденных по «неважным делам», содержалась в одном из двух покоев воеводской канцелярии.
К доношению были приложены планы воеводского двора с трехэтажным воеводским домом{397}, а также деревянной воеводской канцелярии, каменного архива и деревянного острога{398}. План воеводского двора в Саратове 1749 года проанализирован в статье Ольги Павловны Щенковой «Воеводские дворы в русских городах середины XVIII в.»{399} Однако автор рассматривала «чертеж» в отрыве от дела, частью которого он является, поэтому ограничилась наблюдениями историко-архитектурного характера. Между тем проект воеводского дома в Саратове 1749 года любопытен не только в историко-бытовом и архитектурном аспектах — он повлек за собой правительственные решения, представляющие интерес в общеисторическом плане.
Что же представлял собой проект воеводской усадьбы в Саратове 1749 года? В общих чертах он напоминал вышеописанную усадьбу воеводы Беклемишева и при этом во всех отношениях — и по количеству построек, и по их размерам — превосходил ее. Тип усадьбы оставался прежним. Он восходил к городским и сельским усадьбам XVII века с жилыми двух- или трехэтажными хоромами посреди двора, окруженного жилыми и хозяйственными постройками и высоким забором{400}. Все постройки составляли асимметричную живописную композицию. Усадьба должна была занимать часть городского квартала с двумя выходами на параллельные улицы. Воеводские покои размером 15 на 6 саженей планировались «о трех партаментах», то есть трехэтажными. Однако жилым был лишь «второй партамент […] о трех покоях». Первый этаж был высоким (четыре аршина) подклетомомшаником (служил кладовой для овощей и зимовки пчел). По бокам дома два крыльца вели на второй этаж — в сени. Двое сеней имели чуланы и нужники. Из сеней отапливались две угловые горницы. Средняя горница делилась на две комнаты, которые отапливались одной печью. Таким образом, фактически дом имел четыре отапливаемых жилых комнаты, которые располагались анфиладой. Дом по традиции делился на мужскую и женскую половины: «горница задняя» предназначалась для «дамских персон», в нее можно было попасть по отдельной лестнице через малые сени. В обоих сенях имелись лестницы, которые вели на третий этаж. «Третьи партаменты» обозначены как «верхние чердаки, в них три покоя летние», при них имелся нужник. Верхний этаж был по площади меньше основного и выглядел как терем. Крыльца имели балюстрады. Фасад дома был лишен симметрии и делился на прясла в зависимости от длины смежных срубов. Среди построек воеводского двора кроме обычных бани, поварни, людских изб, амбаров, конюшен и сараев обращает на себя внимание «изба парадная с сенями, при ней нужник». Это нечто среднее между древнерусской повалушей и «залой для торжествований» петровского времени. В целом же архитектура воеводского двора в Саратове во многом ассоциируется с хоромным строением XVII века, что свидетельствует об отставании провинциальной архитектуры от столичных образцов{401}. Впрочем, как показывают современные исследования дворянского быта, облик господского двора до середины XVIII века почти не менялся{402}. Воеводский дом в Саратове был близок по своему облику к сельским усадьбам состоятельных дворян, сильно отличаясь от домов-дворцов столичной европеизированной знати{403}.
В соответствии с существовавшим правилом к прошению о строительстве дома была приложена смета, по которой выходило, что «на вышеописанное строение потребно денежной казны две тысячи шестьсот тридцать девять рублев»{404}. Составители сметы, по-видимому, сознавали, что названная сумма может показаться избыточной, поэтому сделали специальную приписку: цены указаны «за великим в лесных и каменных и прочих […] припасов недостатком и за немалою ж за таким случаем дороговизною за случившимся в городе в Саратове в минувшем в июле месяце […] 1738 году великим пожарным разорением», а что будет в «предбудущем 1739 году», того «никак познать еще невозможно». Таким образом, получается, что саратовские власти в 1749 году использовали старый чертеж и смету 1738 года. Смета была засвидетельствована виднейшими представителями саратовского купечества — Москвитиным, Бабушкиным, Ламеховым, Фофановым, Портновым и др. — и подписана воеводой Степаном Дурасовым.
Указанная в смете сумма вызвала вопрос у руководства Камерколлегии: какая сумма по указу Сената 1732 года была положена на казенное строение в Саратове? По справке из Штатс-конторы оказалось, что в 1732 году «на строение и починку канцелярии, воеводских дворов и протчего» было положено 20 рублей!
Огромная разница между «положенной» и требуемой суммой, свидетельствовавшая о непомерных амбициях саратовских властей, вызвала к жизни указ Сената в Камер-коллегию от 13 сентября 1749 года{405}.
Согласно этому указу, имевшему общероссийское значение, губернаторы с семьями могли рассчитывать на строительство дома из «восьми покоев» (причем диагональ самого большого зала не должна быть более 10 аршин), а также двух людских изб, поварни, погреба и ледника, бани, сараев, конюшни, размеры которых также были строго определены.
Провинциальным воеводам полагался дом из пяти комнат, воеводам «приписных городов» — из четырех комнат. Зал в доме не должен был превышать по диагонали девять аршин.