— А при нашей власти?

— С десяток наберется...

— То-то и оно... Рановато мы с тобой родились, друже Якуб, можно и не торопиться было!..

Посмеялись, покурили, постояли еще немного.

— А оно, пожалуй, и спать пора, — предложил Гаманек. — Завтра наговоримся.

— С непривычки и не уснешь! — пошутил Мешкялис. — Полежишь, полежишь, да и пойдешь к выключателю — неужели вправду сделали? Неужели оно в самом деле горит? Такой забавы, у кого душа беспокойная, до утра хватит!..

В бричку Мешкялиса забрались пергалевцы, и она, тарахтя на колесах, исчезла за пригорком. Каспар и Восилене провели за руки Томаса, который уже отоспался и теперь хлопал удивленными глазами, не понимая, что делается вокруг. Потихоньку разговаривая, двинулись вдоль озера долговцы.

Алесь и Анежка остались вдвоем.

— Была дома? — спросил Алесь.

— Была.

— Сказала?

— Да.

— И что же?

— Мать всплакнула, потом перекрестила, потом спохватилась и махнула рукой. Отец гордится своим подвигом, говорит, что он теперь все понимает и не такой дурак, чтобы мешать счастью дочери...

Алесь обнял девушку, повел ее от станции. Когда они очутились на спуске к Долгому, он показал ей рукой:

— Смотри, вон и наша хата засветилась... Там нас ожидает мать, Марфочка и ужин...

И они пошли на яркий огонек берегом озера Долгого.

Минск — Королищевичи 1952—1966