– В целом, повторюсь, герр комиссар, судно в очень приличном состоянии. Все-таки концерн «Даймлер-Ганза» умеет строить суда.

– Я поклонник продукции верфей «Вольф унд Сименс», – заметил Штраух.

– Вы говорите о военных кораблях и катерах, – уточнил представитель, – а я о гражданских судах. Этот «призрак» с честью выдержал испытание затяжным гипердрайвом. Безусловно, его реальное техническое состояние оценят специалисты, но предварительно можно сказать, что судно в порядке.

– Вы рекламируете своих партнеров, герр Фогель? – усмехнулся Штраух. – Никто не ставит под сомнение техническое совершенство немецких кораблей и судов, это было бы кощунством. Я также не сомневаюсь, что ваша фирма содержит суда в образцовом порядке, поэтому они с честью выдерживают самые суровые космические испытания. Но все-таки, давайте вспомним, какую службу представляю здесь я… и мой помощник.

Он снисходительно взглянул на Краузе. Второй раз за сутки – невероятная щедрость! Альфред вдруг понял, что шеф впервые за последний год чувствует себя в своей тарелке и потому практически счастлив. Вот ведь как мало нужно человеку для счастья.

Хотя… быть может, и не так уж мало. Кто знает, что у шефа на уме? Возможно, Альфреду просто неизвестны некоторые существенные нюансы, возможно, он видит только кусочек картины, которую выкопал из-под палубы древнего «Даймлера» старательный Штраух.

– Конечно, герр Штраух, я помню о главном предмете вашего интереса. Все файлы на экипаж переправлены в ваш компьютер. Я не могу добавить что-либо существенное, но если желаете, попробую дать неформальные комментарии к биографиям выживших.

– Будьте так любезны, – шеф скривился, выдавливая из себя вежливую улыбку.

– До трагического рейса парочка не была знакома. Матрос Юрген Крафт завербовался на это судно впервые, женщина – программист Катрина Вильгельм ходила на нем два года. Девочка, судя по всему, дочь кого-то из погибших членов экипажа. Более ранние сведения имеются в архиве нашего торгового флота.

– Мы договорились насчет неформальных комментариев, – напомнил Штраух.

– Да, да, конечно, герр комиссар. На матроса Крафта в наших архивах есть все данные, буквально с пеленок. Он типичный вольный матрос. Двенадцать лет до рокового рейса ходил на судах Юнкера и Марты. Расовая чистота очень приличная – девяносто процентов от золотого стандарта, благонадежен, хотя идеологически инертен. Криминальный файл на него, конечно, имеется – какой матрос без греха? – но ничего серьезного. Две семьи и три постоянных подруги на Юнкере, Марте и Гефесте. Спортом не увлекается, в свободное время слоняется по кабакам и казино. Когда более-менее протрезвеет, обязательно садится за руль и гоняет до посинения по автобанам, преимущественно на Юнкере. В дальние рейсы ходит редко, последний был за год до найма на «призрак», ходил на Грацию. Вот, собственно, и все комментарии.

– Просто эталонный матрос, – задумчиво произнес Штраух.

– В общем-то, да, – Фогель кивнул. – О двадцати семи из тридцати двух членов этого экипажа я мог бы сказать то же самое, слово в слово, лишь поменяв фамилию. Исключения составляют капитан, две женщины и ребенок.

– А кто пятый? – позволил себе вмешаться Альфред.

– Пятый? – Фогель удивленно уставился на старшего инспектора.

– Вы сказали двадцать семь из тридцати двух. Минус пять человек. Капитан, две женщины и ребенок это четверо. Кто пятый?

– У вас все такие дотошные? – представитель перевел удивленный взгляд на Штрауха.

– Это наша работа, – шеф, надо отдать ему должное, всем видом показал, что он на стороне Краузе: пусть туповатого, зато своего.

– Хорошо, пусть будет двадцать восемь из тридцати двух. Это вас устроит, офицер?

– Старший инспектор ГСП Альфред Краузе, – строго поправил представителя Альфред.

Этому Фогелю, безусловно, плевать на чины Эйзенских полицейских, пусть они и величают себя «ГСП», намекая на достойное продолжение традиций предков. На Юнкере идеи Великого Порядка не имели такого сильного влияния на умы и настроения граждан, как на Эйзене, и к тайной полиции там относились без пиетета. Но все-таки, пока герр Фогель находился на борту космического города, ему волей-неволей приходилось подчиняться его законам и уважать его тайную полицию. В противном случае разговор мог выйти жестким и очень коротким. Мало ли людей пропадает в космосе?

Видимо, Фогель рассуждал именно так. Или прочел все эти мысли во взгляде Альфреда. Так или иначе, он подобрался, приклеил к лицу вежливую мину опытного дипломата и едва заметно поклонился.

– Очень приятно, герр Краузе. Я Мартин Фогель, представитель государственной транспортной компании «Юнкер-Д».

– «Д» означает «Даймлер»?

– Вы догадливы.

– Серьезный капитал, – Альфред почувствовал вибрацию в левой мочке и приложил палец к коммуникатору. – Извините, господа, срочный вызов.

– Новые сведения? – терпеливо дождавшись, когда Альфред примет рапорт, спросил Штраух.

– Да, это от Найдера. Готовы результаты генного анализа.

– Обсудим позже, – Штраух поднял руку. – Сначала дадим возможность герру Фогелю закончить свои комментарии. Что вы можете сказать о женщине, об этой… Катрине Вильгельм.

– Не так много. На эту женщину в архиве нашего торгового флота нет почти ничего, кроме иммиграционной карточки. На самом деле она появилась на Юнкере всего за пару месяцев до найма на судно. Так что ее происхождение – загадка.