— Пока бушует лишь изнанка мира, — возразил Саша. — Но скоро может начаться и реальная буря. Видите вон там и там…

Он взглядом указал на обочины ближайшего перекрестка. На них стояли небольшие автобусы с затемненными стеклами. А чуть дальше по улице толпились какие-то люди в незнакомой, новенькой униформе.

— На этот раз Главный не спешит, основательно подходит к делу. — Евстратов сплюнул на влажный асфальт. — Двориками надо идти, незаметно.

— Я за толпу. — Демонстрируя Баркову поддержку, Тома взяла его под руку. — Если засекут, мы целоваться начнем, как в кино. Чтобы лица скрыть. Да, братец?

— Только по-настоящему. «Невод» фальшь даже с орбиты учует, — почти так же игриво, только чуть устало ответил Саша.

— А мне с кем целоваться? — усмехнулся Евстратов. — Ладно, согласен, растворяемся в людском море.

«Растворение» прошло на редкость спокойно и удачно. Люди в странной униформе и явно переодетые типы из органов шныряли повсюду, как те розовые зайцы, без устали, но беглецов так и не вычислили. Слишком много было на улицах народа и машин, а также маскирующих рекламных щитов, тумб и голограмм. К тому же в наиболее опасных местах беглецы активировали секретную программу С4НП. Вернее, активировал ее бдительный «Сокол», и у хозяина, и у эскорта. И все-таки мысленную команду «выдохнуть и расслабиться» Евстратов дал самому себе, только оказавшись в прихожей квартиры Самсонова, когда за спиной закрылась входная дверь. Понятно, что и здесь нелегалы не находились в полной безопасности, но хотя бы выдохнуть тут было можно.

— Проходите в гостиную, — Самсонов отмашкой указал на двустворчатые двери, — или в спальню. Только там Климов отлеживается. Я сейчас чайник включу, проходите!

— Тома, — голосом раненого героя позвал Климов. — Приди к моему одру!

— К чему? — Тамара заглянула в спальню. — По-моему, это больше походит на сексодром. И подсветочка интимная. Хозяин этой малины, однако, плейбой.

— Ну что вы! — Самсонов появился из кухни с бутылкой минеральной и пакетом сока. — Это брата квартира, старшего. Они с женой в отъезде.

— Комп имеется? — поинтересовался Барков.

— Да, только простейший: для дома, для семьи. Там, в кабинете, по коридору направо.

— Подойдет. — Саша подал знак Евстратову. — Изучим схему?

— Вы что же, сбросите ее через инфрапорт? — усмехнулся полковник.

— А вы предлагаете отправить по почте?

Они прошли в кабинет. Помещение было отделано и обставлено со вкусом, но, по мнению полковника, несколько перегружено книгами.

— К чему держать в доме все эти пылесборники? — оглядываясь, пробормотал Геннадий. — У меня вся библиотека на синих дисках.

— На двух? — ухмыльнулся Барков.

— Между прочим, на один входит пятьдесят тысяч книг с иллюстрациями. На трех — считая «Всемирный архив живописи». Но и это, я считаю, чистое баловство, дань атавистической привычке к накопительству. Зачем захламлять дом, если все есть в Сети?

— А если Сеть рухнет или станет врагом, вот как сейчас? — Саша взглянул на полковника с неподдельным интересом.

— Ну, рухнуть она не сможет, даже если этого захочет всемогущая Система, а враждебность… Сами видите, на войне не до книжек.

— А я понимаю старшего Самсонова, — сказал Барков, останавливаясь перед книжным стеллажом во всю левую стену. — Книги — это не обычные носители информации, это нечто большее, почти живое. Когда вы держите книгу в руках, то не просто читаете, а ощущаете тепло, запах, фактуру, слышите шелест ее страниц. У вас работают все органы чувств. Совсем другой уровень восприятия. Высший уровень. Вот почему их до сих пор печатают.

— Символическими тиражами, — заметил Евстратов. — Я одного писателя знаю, в клубе любителей «Мазды» встречаемся, так он говорит: спасибо киносценариям и Сети, а то ходил бы без штанов, с такими-то тиражами и гонорарами. А ведь пишет неплохо, я читал. Лет тридцать назад мог бы деньги лопатой грести.

— Пусть так, но этот пласт культуры проживет еще долго. Как театр, который умирает со времен Аристофана, но до сих пор жив.

— Готов поспорить, но не сейчас.

— Вы правы, Геннадий Петрович. — Барков оторвал зачарованный взгляд от коллекции Самсонова и перевел его на комп. — Машинка действительно так себе, но для наших целей сгодится. Только сначала мы отключим ее от Сети, от этого «благословенного проклятия» нашего века.

Саша усмехнулся. Евстратов его иронии не оценил. К столпам компьютерной цивилизации он привык относиться почти с пиететом. Во всяком случае, не говорить о них со скептической ухмылкой. Этот Барков может думать все, что угодно, да и считать себя обиженным он тоже вправе, но для полковника «техника решала все». Он в этой техносреде вырос, выучился и прожил лучшие годы. В то же время и Барков не с луны свалился. Жил в той же стране, воспитывался на тех же примерах, и то, что он не любил технику так же беззаветно, как Евстратов, вовсе не порок. Может, даже наоборот — достоинство. Возможно, судьба поручила миссию «Сокола» именно Баркову, а не Евстратову как раз потому, что люди для Саши важнее машин. Геннадий представил себя в шкуре Баркова. Смог бы он, как Саша, выжать себя досуха во благо миллиардов незнакомых людей, не задумываясь о награде? Ой, вряд ли.

Евстратов сочувственно вздохнул и покосился на Сашу.

«Пожалуй, ему все-таки позволительно иронизировать, — решил полковник. — Он в этой техносреде не просто по уши, а с потрохами».

Барков вывел на экран компа схему и задумался над ней секунд на тридцать. Евстратов только-только начал понимать, что к чему, а Саша уже поднялся из-за стола, заложил руки за спину и прошелся по кабинету, задумчиво глядя себе под ноги. До двери и обратно. И снова до двери.

— Господин Самсонов, — негромко позвал Саша. — Вы, кажется, пригрозили нам чаем?