— Охота вслепую? — спросил Вася.

— Вот и я сомневаюсь.

— Нас пока не видят, это точно, — заявил Саша. — Они ориентируются по косвенным признакам и думают, что мы на машине. В этом наше преимущество. Между техникой нет проездов, но проходы остались. Нашим «свингам» как раз это и нужно. На площади разделимся и проскользнем в щели, а на Талалихина снова встретимся.

План был хорош, если бы не одно обстоятельство. Между БТРами и прочей техникой, стоящей в очень хитром порядке — так, чтобы не мешать дорожному движению, но и не оставить без контроля ни одной щели, — просветы действительно были. Но в те из них, что пропускали машины, «Ай-свингам» соваться было опасно, а в пешеходные… опасно вдвойне. В них свободно проходили люди в черной униформе, но гражданские лица и даже бойцы из вражьего войска, только в обычном камуфляже, этих заманчивых «фермопил» почему-то сторонились. Можно даже сказать — шарахались от них, как от огня.

Барков понял, в чем дело, когда до пешеходных просветов оставалось всего ничего, метров сто по прямой. Между бронемашинами были натянуты молекулярные струны. Возможно, столкновение с невидимыми «шлагбаумами» и не грозило невидимкам особыми неприятностями, но маскировка исключалась однозначно. Со всеми вытекающими.

«Сокол» объявил тревогу первой степени и вынудил «свинг» резко уйти влево. Новое направление выглядело опасным: путь Саше преграждал БТР. Не сказать, что Барков запаниковал, но врезаться на большой скорости в бронированную машину ему как-то не хотелось. Своим острым носом БТР мог разрубить Сашу вместе с «автопешеходом» ровно пополам.

Барков подергал джойстики, но «свинг» вдруг начал жить своей самостоятельной жизнью. «Сокол» успокаивал, утверждая, что степень опасности снизилась до третьей, но Саша впервые после инсталляции усомнился в его гарантиях. Избежать столкновения можно было в случае, если «свинг» ляжет набок и проедет юзом под днищем бронетранспортера. Однако Саша помнил слова Тамары: в основе популярности этих забавных машинок лежал принцип «неваляшки» — его обеспечивало максимально низкое расположение двигателя и топливных элементов, а также сервомоторы, балансиры и гироскоп. Отключить разом всю эту машинерию не в силах даже «Сокол». Вывод был прост: лихой мотоциклетный трюк невозможно повторить на «свинге», а значит…

Земля вдруг ушла из-под ног, оказалась над головой, затем снова совершила пол-оборота и заняла положенное место внизу, но уже на пару метров ниже прежнего уровня. «Свинг» огромным тяжелым пропеллером провернулся в воздухе и, совершив нереальное боковое сальто, взлетел на броню. С точки зрения сторонних наблюдателей, вращающаяся через голову штуковина материализовалась в воздухе, прилетев ниоткуда. Маскировка исчезла, когда «свинг» совершал финальные четверть оборота. Сидевшие на броне солдаты бросились врассыпную, а башенка БТРа конвульсивно дернулась.

Саша сам не сразу пришел в себя, но все равно среагировал быстрее, чем окружающие. Солдаты еще не коснулись асфальта, а Барков уже оказался на башне бронемашины. Она как раз справилась с конвульсиями и развернулась всеми стволами огневого комплекса вперед.

Саша изучил настроение своего биокомпа и понял, что «Сокол» полностью контролирует ситуацию, несмотря на бурлящие кругом волны невидимого моря из нанороботов противника. Биокомп условно пришпорил «свинг» и направил его в сторону кормы БТРа. Внизу, вплотную к бронетранспортеру, стоял черный «Форд Эксплоер». Прыжок на его крышу оказался для «автопешехода» делом таким же простым, как и плавный разворот. Прогнув крышу внедорожника, «свинг» развернулся на девяносто градусов вправо и снова прыгнул, прямиком на старую трамвайную линию. Расстояние было приличным, и Саша внутренне замер, но подконтрольный «Соколу» аппаратик справился с задачей. Расчетная точка приземления оказалась точно посередине между линиями. Одна проблема: по ближайшему пути шел экскурсионный трамвай.

Современные трамваи походят на тезок конца прошлого века, как те, в свою очередь, походили на «конку», и на самом деле «свинг» должен был превратиться в комок пластика и металла, сгинув под колесами вагонов «легкого метро», но в дело снова вступили новейшие технологии. В метре от вагона «автопешеход» закрутился юлой и почти остановился, зависнув в воздухе, а затем лег набок и мягко приклеился колесами к борту трамвая. Вагон принял достаточно вычурный вид — трамвай с одним крылом. Прямо-таки поэтический образ, а не транспортное средство.

На какой-то миг Саша погрузился в умиротворенность и покой. Так на него подействовало горизонтальное положение. После карусели это было особенно приятно. Затем «свинг» снова пришел в движение и взобрался на крышу трамвая. Он резко затормозил перед проводом, снова лег набок, проехал метр на левом колесе, выровнялся и мощно стартовал, отправляясь в новый полет. Прямиком в витрину стеклянной башни нового торгового комплекса на углу Нижегородской.

«А я думал, они не могут, как мотоциклы, юзом на боку. — Саша невольно зажмурился. — Зря обтекатель поднял, а опустить уже рефлексов не хватит…»

Самостоятельно опустившийся обтекатель клацнул, будто зубы хищника. Почти сразу «свинг» вновь изменил привычке стоять всегда вертикально и развернулся колесами вперед. Барков снова лежал на спине. Этот вариант был Саше гораздо симпатичнее фронтального тарана. Разбивать витрину лицом ему почему-то не хотелось. Броня броней, но стекло в башне тоже не венецианское. Автоматный выстрел держит легко — давняя московская норма, еще при Лужкове приняли: все витрины должны быть пулестойкие. Вот уж счастье — расплыться по такому стеклу бесформенной кляксой!