Но нам еще пришлось помучиться, чтобы получить ту самую «живинку в деле», чтобы довести наши образцы до ума.

В то время мы ломали голову над проблемами, часто забывая о сне и отдыхе. Помню, как решали вопрос подачи патронов в ручном пулемете. Засиживались у кульмана допоздна, а дело с места двигалось плохо.

В один из таких вечеров, где-то около полуночи, увидев, вероятно, свет в нашей комнате, к нам заглянул задержавшийся на заводе по каким-то срочным делам главный конструктор В. И. Лавренов.

– Нет, друзья, так не годится. Я вижу, вы уже до того начертились, что и не соображаете, куда линии прокладываете. – Василий Иванович взял из рук Крупина чертежные принадлежности, положил их на стол. – А сейчас идите домой. Утро ночи мудренее. Да и пешая прогулка по ночному городу вам, надеюсь, никак не помешает.

За заводской проходной рябилась вода пруда. Дохнуло свежестью, запахом неблизкого леса. А мы опять как заведенные вернулись к проблеме, которая нас так волновала.

– Ясно, что трудно совместить в унифицированных образцах ленту и магазин. А уж о каком-то неотъемном магазине и речи не может быть, – прервал молчание Крупин.

– Давай будем искать решение где-то посередине. Почему? Да потому что мы не сможем вытеснить ленту, если в нашем магазине не уместится количество патронов, близкое к тому, которое входит в коробку дегтяревского пулемета.

– А что, если нам взять за исходное число семьдесят пять? – продолжил мою мысль Крупин. – И принять как вариант дисковый, круглый магазин?

Завтра с утра надо все это хорошенько обмозговать, изобразить на чертежной доске.

– Не знаю, что будет завтра, – рассмеялся я, намекая на то, что «завтра» уже наступило. – А сегодня с утра мы точно должны хотя бы эскизные наброски сделать.

Домой каждый из нас попал часам к двум ночи. А рано утром, наскоро перекусив и поймав укоризненный взгляд жены, которая видела меня, как и дети, в последнее время довольно редко, я уже спешил на завод. Однако опередить Крупина не успел: Владимир Васильевич стоял у доски и чертил эскизы.

Развить идею, воплотить ее немедленно графически – его стихия. Причем он старался чертить детали, узлы всегда в масштабе один к одному. Такой подход позволял избежать ошибок в размерах, когда что-то делали заново. В эскизах рождался новый магазин необычной формы. Пока в контурах, набросках, но увлекающийся по характеру Владимир Васильевич уже нетерпеливо поглядывал на дверь.

– Ты куда это собираешься? – спрашиваю.

– В цех надо. Богданову хочу эскиз показать. Магазин поначалу вручную сделаем. Дело тонкое. Его только Женя своими чувствительными руками осилить сумеет.

– Подожди. Прикинем еще раз, – останавливаю Крупина. – Да и Богданов с Пушиным сейчас «живучку» испытывает. Не до того ему.

– Ладно. Отложим немного. Потом попробую подключить кого-нибудь из слесарей опытного цеха. Не откажутся, надеюсь, помочь нам.

То, что он уговорит рабочих помочь, я не сомневался. Такой уж у него характер: если не удавалась атака с фронта, он не отчаивался, пробовал зайти с флангов или с тылу, но своего всегда добивался. Удивительно, мы с ним проработали бок о бок почти полтора десятка лет, и ни разу у нас не было конфликтных ситуаций, даже повода для них, хотя по темпераменту, по многим позициям мы совершенно разные люди. Нас объединяло, прежде всего, дело, увлеченность работой, а все остальное мы считали недостойным быть яблоком раздора.

В ходе модернизации автомата мы изменяли многие детали, максимально упрощая образец, повышая его живучесть и надежность. Одной из первоочередных задач был переход от фрезерованной ствольной коробки к штампоклепаной конструкции из листовой стали. К сожалению, наше предложение не находило поддержки у технологов.

– Михаил Тимофеевич, давайте мы с Бухариным сами изготовим несколько ствольных коробок. Убедим технологов действием, – начал заводиться Крупин. – Стыдно уже из 5,5-килограммовой поковки получать всего лишь килограммовую коробку. Четыре с половиной килограмма металла в стружку уходит.

– А кто сборку клепать будет? Бухарин один не успеет.

– Я с ним за верстак встану. Надо же нашим технологам доказать, что безвыходных положений не бывает, – горячился Владимир Васильевич.

Энергия в нем просто била ключом. Он действительно где-то месяца на полтора ушел в рабочие, занялся клепкой деталей. Его тут же с оклада инженера перевели на сдельную оплату рабочего. Но это было для него неважно – так требовали в тот момент обстоятельства…

На одном из этапов модернизации автомата – повышения живучести его деталей нас стал подводить возвратный механизм. На испытаниях плохо жила, не выдерживала предельных нагрузок возвратная пружина. Требовалось выявить причину.

– Давайте, чтобы напрасно не жечь иголки во время реальной стрельбы в КИСе, прокатаем возвратную пружину в гоночной машине, – предложил Богданов.

– Там же испытаем после доработки и затворную раму с затвором, – дополнил Крупин. Чтобы не жечь патроны.

На том мы и порешили.

Вообще, вопросы экономии в большом и в малом были для нас вопросами принципиальными. Говоря о нас, я имею в виду не только нашу опытно-конструкторскую группу, а и в целом завод.

Мы постоянно учились, как говорил Владимир Маяковский, «траты стричь». С помощью заводских специалистов постепенно стали внедрять не только штамповку, но и литье по выплавляемым моделям, порошковую металлургию. По-новому начали подходить к проектированию конструкций. Если брать работу непосредственно нашей группы, только на проектировании унифицированных образцов автомата и пулемета, предусматривавшем прогрессивные методы обработки, был получен эффект экономии почти в миллион рублей. Деньги по тем временам немалые…