— Поверьте, мистер Вуд! Именно война побудила меня заняться исследованиями. Я воевал в танковом корпусе и видел много смертей. Друг мой! Я знаю о смерти все. Или почти все. Смерти не стоит бояться. С приближением часа растворения жизненные силы выводятся из конечностей и сосредотачиваются в сердце, где наблюдается сияющий фокус света. После этого ощущения в нижних членах значительно уменьшаются. Затем, с дальнейшим приближением смерти, жизненные силы выводятся еще дальше и фокусируются в середине головы, в третьем желудочке мозга, который является центром сознания «я» в течение физической жизни.

— Вы медик? — с уважением склонил голову Альфред.

— И вы туда же! — фыркнул теософ. — Какое это имеет значение? Нет, я не медик, но ясно вижу, как устроена наша физическая оболочка не хуже любого медика. Когда смерти предшествует кома, ясновидящий может увидеть человека вне тела, в его сверхфизическом проводнике. Этот проводник построен из материи намного более тонкой, чем наш эфир, и контуры его почти полностью повторяют контуры физического тела. Фактически это его соответствие. В коме умирающий находится вне своего физического тела и плавает прямо над ним, будучи соединен с телом потоком сил, который светится тонким серебряным светом. Свет течет между головой физического тела и головой сверхфизического, соединяя их, и пока энергетическая пуповина существует, всегда сохраняется возможность пробуждения. То же самое происходит с людьми, владеющими техникой выхода в астрал.

У меня в роте служил чернокожий парень. Его предки были вождями африканского племени и умели удлинять эту пуповину настолько, что выходили из физического тела и свободно перемещались по миру духов. Для этого у них существовала специальная трубка вождя. Дым ее и делал пуповину эластичной. Самые сильные вожди могли, выйдя из тела, переставлять с места на место предметы и даже брать некоторые вещи с собой в другое измерение.

— Никогда не слышал о таком, — покачал головой Альфред, живо представив себе львиноголовую трубку сэра Артура.

— Главное, чтобы энергетический поток не нарушался — это момент смерти. Тогда возможности возвращения больше нет. Почти во всех случаях человек так же не осознает своей смерти, как не осознает засыпания. Он как бы выдыхается из этого мира в мир следующий.

— И, оглядевшись, находит себя обнаженным? — усмехнулся секретарь.

— Вот уж нет. Одежда в ином мире создается силой мысли. Поскольку материя там сразу же откликается на мысль, то, чтобы одеться, достаточно подумать, что ты одет. И внешность ты выбираешь любую. Хочешь быть молодым — на здоровье. Красивым — пожалуйста. Так же дела обстоят и с питанием. Воздух в измерении, куда уходят души, заряжен божественной жизненной силой, изливающейся через Солнце, и содержит все необходимое для поддержания телесного существования в том мире.

— А как обстоят дела с призраками в старинных замках? Почему они не стремятся покинуть облюбованные руины и не устремляются в другое измерение?

— Их держат земные страсти. Если при жизни человек был слишком привязан к кому-то или чему-то, то после смерти он сможет освободиться от этой привязанности, лишь завершив свои земные дела. И вот тогда он воспарит. Если же завершение дел невозможно, несчастная душа так и будет страдать до тех пор, пока сильный медиум не поможет ей очиститься.

Дверь в купе открылась, и заглянула усатая голова кондуктора.

— Господа, следующая станция — Брэдфорд, — торжественно провозгласил он.

Выйдя на станцию, джентльмены взяли фиакр и по извилистой дороге, тянущейся через холмы, добрались до местечка Коттингли. Глядя на простирающиеся перед ними поля и перелески, теософ раскинул руки и с чувством произнес:

— В этих местах сам воздух пропитан тайной! Здесь чувствуется присутствие тонкой энергии!

— Мне тоже что-то такое чувствуется, — сдержанно согласился секретарь.

Возница покосился на обоих джентльменов и ничего не сказал. Как истинный католик, он не одобрял новомодных течений и особенно недолюбливал спиритуалистов, заигрывающих, по его мнению, с нечистым.

Деревушка, куда приехали исследователи загадочного явления, имела три улицы, и кузины Элси Райт и Фрэнсис Гриффитс жили на Главной улице. Фиакр остановился рядом с крепким домом за низким заборчиком и высадил пассажиров.

— Н-но, — подхлестнул возница лошадей.

Экипаж покатился по пыльной дороге и свернул за поворот, после чего лондонские гости остались посреди улицы одни. Щурясь на солнце и приложив руку ко лбу козырьком, Альфред внимательно оглядел окна дома и заметил, что занавеска на одном из них шевельнулась. Через минуту открылась дверь, и на пороге появился просто одетый человек с открытым лицом.

— Простите, вы Артур Райт? — прокричал Джеффри Ходсон.