– Не переживай. – я улыбаюсь, хоть и не вижу ее.
– Хочешь, я завтра приеду? – неожиданно вырывается у меня.

– Ты? Приедешь?! – восклицает она.

– Да. – спокойно отвечаю я.

– Ох, этого не может быть!!! Ты еще в Новой Зеландии?

– Ну, как видишь.

– Это просто невероятно! А почему?

Я решаю пока что не открывать Ники тайну того, как я оказался рядом и почему я еще здесь, поэтому перевожу разговор в другое русло:

– Ты там не прыгай от радости особо, а то еще в другое отделение направят. – уже смеюсь я.

Ники смеется в телефонную трубку, пропустив мою шутку мимо ушей.

– Я так благодарна тебе за все!!! Ларсен, ты не представляешь!!! Ой… кто-то идет… я сейчас, сейчас… - слышу я, как она отвечает кому-то. – стойте… пока, Л… - она отключается.

Отняли таки.

А я сижу, вертя телефон в руках, и думаю о Ники. Сорвалось же с языка… конечно, в моем положении мне давно надо было исчезнуть из Греймута, подкупив полицию, но… я не знаю. Что-то меня останавливает. Мелани уже улетела назад в Лос-Анджелес, а я остановился в местной гостинице. Полиция еще не вызывала меня на допрос – я оказался единственным подозреваемым, спасибо, дорогая Мелани! Интересно, чем это я так перед ней провинился. Хотя, ясное дело, вешать на себя вину в аварии не хочет никто. И поэтому я здесь - целые дни слоняюсь по городу – все равно меня здесь мало кто знает. Я думаю о Николь… о Ники. В ней что-то есть. Что-то, что я искал всю жизнь. Рози, Марси, Софи, Эшли, Руби, Тони, Одри, Диди, Джули, Мелани… Мелани. Мелани. Черт.

Зачем я пообещал прийти к Ники? Ну, для меня очень радостно то, что кто-то так рад мне, простите за тавтологию, и любит меня. Да, я сказал любит… любит своей, особой, фанатской любовью. Я всегда удивлялся фанаткам. Они видели меня максимум пару раз в жизни, а половина – вообще ни разу, и тем не менее, все они только и мечтают о том, что однажды, они придут на мое выступление – а потом, после, пойдут за моим автографом и сфотографироваться. И что вдруг, как пишут в романах, между нами проскочит искра – и мы долго и счастливо проживем наши оставшиеся жизни в уютном коттедже в Лос-Анджелесе с кучей детей. Они такие, да. Интересно, а Николь? По ней сразу так и не скажешь.

Черт, какого хрена я делаю? Я сижу в дешевом номере гостиницы Греймута, а моя девушка скучает в Калифорнии. Нет, там, конечно, не заскучаешь в прямом смысле, но все равно, это как-то некрасиво получается. Какой же я эгоистичный? Все, сдаюсь полиции и уеду. Заплачу им как-нибудь. Ведь это не моя история – я просто оказался не в том месте и не в то время, и, наверное, никогда не узнал бы Ники, поэтому я завтра скажу ей, что уезжаю. Прямо так, да-да.

Жестоко, но справедливо. Я не хочу тешить никого ложными надеждами и пустыми ожиданиями.

Я жду такси под мелким противным дождем – кончается ли он тут когда-нибудь? – и гляжу на море. Похоже, здесь люди никогда не видят солнечного света – а поэтому Ники и потянулась ко мне. Многие говорили мне, что я своим присутствием озаряю место, как лучик солнца, но я никогда особо над этим не задумывался… а вот то, что многим австралийцам и новозеландцам кажется, что в Америке люди живут интереснее – это факт. Мне и самому казалось раньше, когда я жил с родителями в Брисбене. Эх, далекие времена…

Я снова подумал о Ники… Вспомнил тепло ее руки… ее преданные глаза… весь ее облик – скромный, но пылающий любовью, обожанием и преданностью, - и потряс головой, пытаясь справиться с наваждением. О, а вот и такси.

– В полицейский участок, - говорю я, протягивая водителю купюру и садясь на заднее сиденье.

– Как скажете.

Мы неспеша едем, а Николь все не выходит из моей головы. Я просто перебираю в мыслях все моменты, связанные с ней.

Мы приезжаем, я прохожу в здание, спрашиваю у милой блондинки в форме, куда мне пройти… хех, я бы взял у нее телефончик, - и вот я шагаю по коридору и сталкиваюсь с шефом, судя по его бейджику – шефом Коллинзом. Надеюсь, мне повезло, и дальше идти не придется. Как-то передергивает от той мысли, что приходится побывать в полицейском участке в роли виновного.

– Мистер Столингворт? – спрашивает шеф Коллинз.

– Здравствуйте. Да, сэр, - вежливо отвечаю я. – Я…

Он перебивает:

– А мы вас и искали! Проходите за мной, мистер Столингворт. Вы арестованы.

– Что?...

Где он, где он, где он? Ларс, ты мне нужен… я не хочу верить, что ты был просто сон. Я в очередной раз смотрю на часы. Половина пятого вечера. Дождливо. Одиноко. Хочется плакать.

– Ники, пора пить таблетки, - заходит в палату мисс Ньюби.

Я не отвечаю. Я молчу и гляжу в окно, сидя на подоконнике. Еще сегодня утром я была счастлива так, что сердце чуть ли не выпрыгивало из груди – я буквально считала минуты до нашей с Ларсом встречи, но вот, час, два, четыре… я теряюсь во времени, чувствуя, как с каждой секундой пустота в сердце разрастается все больше и больше, наполняя меня болью до краев.

– Ники! Что случилось? – пугается медсестра.

– Неважно… - говорю я, не поворачиваясь к ней.

– Слезь с подоконника немедленно и ложись! – добродушно, но твердо командует мисс Ньюби.

– Ну… - мне хочется посопротивляться, но сил уже нет.
– Ладно… - я подчиняюсь, забираюсь в кровать в одежде, майке и шортах, и натягиваю одеяло до подбородка.

От одиночества и грусти мне холодно. И от щемящей боли в сердце.

– А можете позвонить моей маме? Я хочу, чтобы она сегодня приехала…