Я начинаю смеяться, потому что я на грани срыва, и, очевидно, что он шутит, пытаясь заставить меня реагировать, но когда вижу, что на его лице нет ухмылки, я останавливаюсь.

– Подожди. Ты серьёзно? Ты, правда, просишь меня изменить ему? С тобой?

– Почему нет? – Питер пожимает плечами, словно это не важно.

– Эм… потому что... у меня парень! Вот почему нет! – он качает головой, словно не понимает. – Привет! Пит Ферро, познакомься с реальностью. Реальность, познакомься с Питом Ферро. Люди не делают подобного, встречаясь с кем-то еще. По крайней мере, нормальные люди так не делают. Такая близость должна быть с человеком, которого любишь. В противном случае, какой в этом смысл? Разве секс не должен быть высшим проявлением чьей-то любви к другому человеку?

Пит делает еще пару шагов ко мне и прислоняется к столу рядом со мной.

– Оу… любовь. Понимаю, где ты могла запутаться. Я не предлагал тебе заняться любовью. Я предложил тебе пойти потрахаться, невероятно и жестко. Секс – это не любовь. Никогда не совершай ошибку, путая эти два понятия. Секс – это сильная, физическая вещь. Как только ты начинаешь мешать его с глупыми представлениями о любви, она убивает страсть.

У меня бешено бьется сердце, рот открывается от удивления.

– Разве это не касается шлюх?

– Нет, это реальность.

Ни слова больше о союзе душ,

О том бесплотном мире,

Где две идеи, как жена и муж,

Сливаются в эфире,

Где с духом дух, как с ветром ветерок,

Целуются и в том находят прок.

Я был когда-то так же глуп,

Любовь проверил эту на себе

И вправду жалок, ищущий в эфире

Слиянья двух сердец,

Алхимику иль юному транжире

Подобен сей глупец:

Алхимик злата ждет, юнец наследства,

Получат оба – от чесотки средство [13] .

Стихотворение чувственное и примитивное, а то, как читает Пит, делает его сильным.

– Ты пропустил несколько фрагментов, Пит.

– Увы, они доказывают мое мнение, Джина Гранц. Любовь – это иллюзия для слабых умом, которые поддаются капризам ветра, – усмехнувшись, он берет книгу и кладет на стол. Пока он говорит, я ощущаю страсть в его голосе и в глазах.

– Ты не веришь в это, да? – теперь я любопытствую. Как кто-то может шагать по жизни с таким искаженным чувством действительности? – Настоящая любовь. Она соединяет все, удерживает нас вместе и дает нам жизнь.

– Нет, сперма и яйца дала тебе жизнь. С этим любовь не имеет ничего общего, – Пит сжимает челюсть, словно пытается решить, должен или не должен что-то сказать.

– Ну же. Просвети меня, – я наклоняю голову, удивленная проницательным умом в этой хорошенькой головке.

Подходя еще ближе, его невероятные синие глаза впиваются в мои. – Все сводится к первичной физической потребности. Мы существа теплокровные, горячие, предназначенные, чтобы испытывать страсть, голод, боль, ненависть, эйфорию, страх и похоть. Прямо сейчас ты используешь любовь, как способ оправдать то, чего жаждет твое тело, чтобы облегчить совесть, вместо того, чтобы увидеть ее такой, какая она есть.

Я слегка улыбаюсь, забавляясь между шоком от того, что он умен, и шоком от его взгляда на вещи.

– И что это?

Пит рядом, губы достаточно близко для поцелуя. Его дыхание смешивается с моим, пока он говорит, и моя глупая улыбка разбивается на осколки. – Обычная, физическая потребность. Мы все должны есть, чтобы выживать, Джина. Всю жизнь питаться водой и хлебом, или же перейти на другие виды продуктов с более приятным вкусом? Твои взгляды на секс и любовь лицемерны и расточительны. На самом деле, твой сборник рассказов о понятии любви не разрушает твою страсть, пока в один день, все, что вы будете чувствовать друг к другу, это оцепенение и обиду. И куда это тебя приведет? К мужу, который удовлетворяет свой голод похоти за пределами твоей священной любви.

Почему кому-то хочется пройти через это? Например, твоя подруга сказала о твоем парне. Я готов поспорить, что ты никогда вслух не выкрикивала его имя, пока он брал тебя снова и снова. Наверно, для тебя каждый момент должен быть нежным, и ты не говорила непристойные вещи вслух, прося его делать очень плохие вещи со своим телом, чтобы не испортить свои драгоценные отношения.

Ты подавлена. Сдерживаешь себя. Я вижу это по твоим глазам. В них есть страсть, но ты чувствуешь, что не можешь быть такой с ним. Это то, что делает любовь со страстью и похотью. Она стирает все.

Не могу ответить, да и не хочу давать ему удовлетворение от признания, что в какой-то степени он прав. У нас с Энтони никогда не было страстной жизни, только забота. Мысль о том, чтобы попросить его что-то для меня, пугала, но это не значит, что этого никогда не произойдет. Я уверена, что в один прекрасный день мы придем к этому с Энтони, если оба захотим.

Когда я не отвечаю, Пит говорит:

– Как я и думал, – он останавливается, поворачиваясь ко мне лицом, напряженности больше нет, и вернулась его улыбка. Он один раз громко хлопает в ладони, затем потирает их друг о друга. – Итак, теперь, когда мы все выяснили, я снова тебя спрошу. Хочешь потрахаться?