Я ответила, что и слова бы не сказала, если б Стивеном заинтересовалась достойная девушка.

Мачеха с любопытством на меня посмотрела.

— Неужели он тебе совсем не нравится? В твоем возрасте я бы моментально в него влюбилась. Такой красавец! Никто не устоит. И дело не только во внешности…

— Да, у него прекрасный характер, знаю, — кивнула я.

— Нет, я о другом, — засмеялась Топаз. — Ладно, закроем тему. Я обещала отцу, что не стану забивать тебе голову Стивеном.

Я отлично поняла, что она имеет в виду. Но если Стивен так физически притягателен, почему на меня это не действует? Или действует?

После завтрака я отправилась в церковь. Заметив меня с кафедры, викарий явно удивился и после службы подошел поговорить — я как раз будила Элоизу, задремавшую на старой могильной плите.

— Какой чудесный сюрприз! Личное дело к Господу? — осведомился он.

Разумеется, никакого дела к Господу у меня не было, хотя я, пользуясь случаем, и помолилась за Роуз. Мне не верится в особую действенность молитвы в церкви, но не стоять же на жесткой молитвенной подушечке впустую.

— Да нет, просто зашла, — промямлила я.

— Идем, пропустим по стаканчику хереса, — весело предложил он, — заодно увидишь, как отлично смотрится на моем диване «шкурка колли» — меховая полость.

Я ответила, что мне нужно побеседовать с мисс Марси, и поспешила за учительницей (ради нее-то я и явилась в церковь).

Заходить издалека не пришлось: мисс Марси, сама любезность, сразу заговорила о волнующей меня теме.

— До чего у Стивена все славно складывается! — Она радостно заморгала. — Пять гиней в день! Почти шесть, если сэкономить на такси. Такая предусмотрительность… Как великодушно со стороны миссис Фокс-Коттон!

Ничего интересного выяснить не удалось. По словам мисс Марси, Стивен попросил у нее путеводитель по Лондону, но в библиотеке его не оказалось, поэтому она просто объяснила, куда каким транспортом добираться. Учительница вновь затараторила о везении Стивена и доброте миссис Фокс-Коттон — на этом мы с ней распрощались.

Все-таки она человек иного мира, не такая, как я или Топаз.

Стивен приехал поздно вечером.

— Ну, как успехи? — поинтересовалась у него мачеха.

Прямо камень с души — а то я твердо решила ничего не спрашивать.

Он ответил, что сел на нужный автобус, только дом нашел не сразу. Обратно миссис Фокс-Коттон сама довезла его до станции, по пути немного показав Лондон.

— Она очень мило со мной обращалась, — добавил Стивен. — И выглядела по-другому… По-деловому… В брюках, словно мужчина. У нее такая огромная камера, вы бы видели!

Топаз спросила, в какой одежде его фотографировали.

— В рубашке и вельветовых брюках. Миссис Фокс-Коттон дала. Ей, правда, не нравилось, что они слишком новые, поэтому она попросила немного поносить их на работу, привести в нужный вид к следующей съемке.

— Так ты снова поедешь? — как можно равнодушнее осведомилась я.

Он кивнул. Миссис Фокс-Коттон пошлет за ним в следующее свободное у нее воскресенье — возможно, через месяц. Затем Стивен рассказал, как позировал с расколотыми статуями, о сложной настройке подсветки и, наконец, об обеде с Фокс-Коттонами.

— Студия оборудована в глубине дома. Вы не представляете, что это за дом! Ковры словно мох, а полы в холле из черного мрамора. Мистер Фокс-Коттон передавал вам привет, миссис Мортмейн, мэм.

Стивен ушел в ванную, и Топаз начала готовить для него ужин.

— Слава богу! Обошлось, — облегченно вздохнула она. — Я неверно судила об этой женщине.

Когда он вернулся, я завела с ним беседу, как ни в чем не бывало. Все опять стало легко и просто! Стивен признался, что хотел купить мне подарок, но магазины ко времени отъезда уже закрылись.

— Только конфет успел купить в торговом автомате на станции. Но вряд ли это хороший лондонский шоколад.

От усталости бедняга даже не смог доесть ужин, ушел спать в свою крошечную сырую комнатку. Наверное, перед закрытыми глазами у него плясала студия и роскошный особняк Фокс-Коттонов…

Удивительно! Стивен видел то, чего не видела я! Теперь он казался каким-то независимым и сильно повзрослевшим.

Следующее утро дало новую пищу для размышлений. Мне пришли две посылки! Посылок мы не видали со времен ссоры с тетушкой Миллисентой. (В последний раз она отправляла нам носки. Ужасные-преужасные! Правда, не настолько, чтобы презрительно от них отмахнуться студеной зимней ночью. Теперь они доживают свой век в оконных щелях.) Глазам не поверила, увидев на ярлычках магазинов с Бонд-стрит мое имя! Еще больше удивило содержимое коробок: в первой лежала огромная круглая коробка конфет, а во второй — тетрадь в кожаном бледно-голубом переплете с золотым тиснением. Обрез двухсот страниц — я посчитала — сверкал позолотой, форзацы украшала россыпь голубых и золотистых звезд (по мнению Топаз, тетрадь стоит не меньше двух гиней). Визитки к посылкам не прилагалось, но я и так поняла: Саймон постарался. Обещал подарить коробку, как он выразился, «шоколада», а сам отправил еще и новый дневник!