Король Людовик предоставил Изабелле и паре фрейлин маленький элегантный торговый корабль. Моя мать, королева Маргарита и я стоим на причале, провожая ее в плавание.

– Я правда не могу, просто не могу плыть одна! – молит Изабелла.

– Отец сказал, что ты нужна ему там, рядом со своим мужем. – Мать кладет конец пререканиям. – Он сказал, что ты должна отплыть без промедлений.

– Я думала, что поплыву с Энни. Я должна остаться с ней, чтобы советовать ей, как правильно вести себя. Я ее фрейлина, она нуждается во мне.

– Действительно, нуждаюсь, – подтверждаю я.

– Анна сейчас находится под присмотром королевы Маргариты, и королева, воспитывая ее, поступает в соответствии с нашим договором. Анна же выполняет свою часть договора, пребывая здесь и выполняя свой долг как жены принца Эдуарда. Больше ей ничего делать не надо. Ей не нужны советчики, достаточно просто повиноваться королеве. Тебе же должно возвращаться и исполнять свой долг перед мужем, – говорит наша мать. – Твоя задача – сохранить верность мужа нашему делу и держать его вдали от его родного семейства. Напоминай ему, что он поклялся в верности твоему отцу и тебе. Мы задержимся всего на несколько дней, ты же присоединишься к отцу, только что одержавшему победу в Англии.

Изабелла тянется к моей руке.

– Да иди уже! – раздраженно бросает ей мать. – Хватит цепляться за сестру! Ты всего лишь на несколько дней раньше окажешься рядом с отцом в Лондоне и будешь веселиться при дворе, пока мы застрянем с армией в Дорсете и поедем к вам гораздо медленнее. Ты будешь уже в Вестминстерском аббатстве выбирать себе платья из королевского гардероба, пока мы будем плестись по Фосс-Уэй.

Слуги подхватывают ее сундук с одеждой и другие ее вещи.

– Не уходи, – торопливо шепчу я ей. – Не оставляй меня тут со злой королевой и ее сыном!

– Как я могу отказаться выполнять приказ? – спрашивает она меня. – Не зли ее или его и просто делай то, что тебе велено. А мы с тобой встретимся в Лондоне. Там мы будем снова вместе. – Она умудряется изобразить улыбку. – Ты только подумай, Энни, ты будешь принцессой Уэльской!

Ее улыбка угасает, и мы грустно смотрим друг на друга.

– Я должна идти, – говорит она, когда мать в очередной раз нетерпеливо ее поторапливает, и вместе с нашей сводной сестрой Маргаритой и двумя другими фрейлинами она отправляется по трапу, ведущему на ее суденышко. По пути она оглядывается и поднимает руку в прощальном жесте. И тогда мне кажется, что никому, кроме меня, нет дела, будет ли она страдать от морской болезни.

Сильные ветра задержали нас в порту, хоть мы и собирались отплыть целых две недели назад. Моя свекровь, королева Маргарита, отчаянно нетерпелива, и каждый закат она встречает в порту, споря со своими капитанами. Они убеждают ее в том, что в порту нас держат ветра, с неистовой силой дующие в сторону берега, и что в таком случае нет никакого смысла пытаться выйти в море, и что те же самые ветра отнесут военный флот короля Эдуарда, случись таковому подойти к берегу с намерением вторгнуться, дальше, вдоль берегов Фландрии, и прижмут к стенам порта, сделав таким же беспомощным, как и наши корабли у причалов.

Как оказалось, король Эдуард не тратил даром времени в своем изгнании. В то время как отец брал под свою руку Англию, выпускал спящего короля из Тауэра и снова возлагал на него корону, восстанавливая в правах дом Ланкастеров и попутно объявляя о том, что я теперь замужем за принцем Эдуардом, бежавший король Эдуард одолжил денег, сколотил на них флот, набрал разношерстное воинство и приготовился ждать попутных ветров, равно как и мы, чтобы вернуться в Англию. Тот факт, что его жена, Елизавета, родила наконец наследника, мальчика, его друзья и покровители восприняли как добрый знак и стали призывать его к нападению на отца. Поэтому нам было так важно попасть в Англию раньше него, чтобы поддержать отца в битве против вторжения Эдуарда Йоркского. Мы просто обязаны добраться до Англии раньше него, его верного брата Ричарда, его друзей и флота, и это желание не каприз, а необходимость, продиктованная сложившимся положением. Мы должны это сделать, но ветер снова смешал все наши планы. Он держит нас в порту в течение шестнадцати дней, пока королева бушует в своей бессильной ярости, крича на капитанов, и цепляется за сжатые кулаки своего сына, оглядываясь на меня так, словно это я каким-то непонятным образом удерживаю ее корабли от выхода в неспокойное море.

Теперь она уже жалеет, что осталась во Франции на наше венчание, думая, что ей нужно было ехать и отвоевывать принадлежавшую ей некогда землю вместе с моим победоносным отцом. Если бы мы отплыли тогда, то уже были бы в Лондоне и принимали присягу. Но королева не доверяла моему отцу, как не доверяла мне. Она осталась специально для того, чтобы проследить за тем, как я выхожу замуж за ее сына, как мой отец прикалывал меня, как свой герб, на полы ее платья, лишая себя путей к отступлению. Только заключение и последовавшая консумация этого брака стали для нее свидетельством того, что ни он, ни она не отступят от своих клятв. И глубоко в душе она сама хотела этой задержки: ей хотелось убедиться в том, что отец был способен бросить Англию к ее ногам до того, как она отдаст нам своего драгоценного сына. Теперь же это промедление, вызванное желанием убедиться в победе отца и моей решимости участвовать в их союзе, держит ее в заточении на другом берегу пролива, а непонятно откуда налетевший ветер день за днем отодвигает ее от исполнения ее планов.

– Мы отплываем завтра, на рассвете, – бросает королева, проходя мимо матери и меня, как обычно стоявших на пристани. Мы каждый день приходили сюда и просто смотрели на море, потому что за эти две недели никто из нас не мог делать ничего иного, кроме как ожидать окончания ветра и успокоения вод. – Они считают, что за ночь ветер уляжется. Но даже если этого не произойдет, мы все равно отплывем завтра. Мы больше не можем задерживаться.