Штурм мы назначили на 16 часов 5 марта. И опять все пошло не так, как планировалось. Во-первых, не появился тот, кто возглавлял отряд крепких спортсменов и кто должен был сносить милицейское оцепление. Он просто предал нас. Не будем поминать его имя, тем более что закончил он жизнь свою бесславно уже в ДНР. Во-вторых, опять не появилась машина с разборной трибуной. Проезд грузовиков в центр города просто закрыли силами милиции и коммунальников. Оказался арестованным наш боец, везший на «Газели» «болгарки» и генератор. В-третьих же, на сей раз мы просто не нашли того, кто продал бы нам и шины, и песок. Всех подрядчиков успела запугать милиция. Хотя люди, бравшиеся за эту задачу, накануне заверяли меня: все будет выполнено. Время покажет, что были они либо засланными казачками, либо малодушными червями. Но да черт с ними. Бог им судья!

Но 5 марта и митинг наш был куда более агрессивным. Мы мстили и за аресты, и за провокацию с бомбой. Входные ворота центрального входа, не поддавшиеся нам при первом штурме, в этот раз мы просто вынесли. Без тягачей или тракторов — силой своих мышц просто вырвали решетку из бетонных столбов, в которые она была укреплена. Милицию отогнали, а ворота расшатали — и они упали вместе с кусками стены. В здание вошли жестко. Принялись выгонять из него милицию. А она пыталась сопротивляться. На каждом этаже нас ждал заслон и железные решетки, перекрывающие коридоры. А «болгарок» нас лишили. Собственно бойцов — меня с товарищами-боксерами — оказалась горстка. Остальные не прибыли, предали, а быть может, продались. Ни одного из них не видел с тех пор. В довершение к сему милиция обесточила здание администрации. На электропульте они вытащили какой-то модуль, заменить который мы не могли при всем желании.

Снова решаем на ходу: в здании — несколько сотен миллиционеров. На нашу сторону они не переходят, оставаясь верными МВД Украины во главе с Аваковым. Вычистить их оттуда не получается, особенно в потемках. Милиция забаррикадировалась в подвальном этаже, туда не проникнешь. Значит, попробуем занять как можно большим числом людей доступные помещения. Займем первый и второй этажи.

Раздав задания, помчался за «болгарками» и песком. Сцену у обладминистрации сколотили сами ребята. Несколько сотен митингующих остались ночевать в захваченных помещениях.

Да мать твою! Ни песка, ни инструмента достать не сумели. Зато возникает идея: пойти на штурм областного казначейства. Примерно в шесть вечера часть митинга двинулась туда. Каюсь: то была моя ошибка. Меня все дергали и призывали брать казначейство, а потом — штурмовать областное управление внутренних дел. Так, чтобы быстро расшатать и парализовать региональную власть. Признаюсь, поддался я на это, тем самым распылив силы 5 марта.

Что из этого вышло? Казначейство на улице Соловьяненко — это примерно в полутора километрах от администрации. Мы хотели отключить его серверы и прекратить перечисление средств из области в Киев. А уж на следующий день — идти на штурм прокуратуры и УВД.

К казначейству пришло нас около трехсот. Взяли здание легко. Самого начальника казначейства на месте не оказалось, нас встретил его заместитель. Ему сказали без обиняков: не уйдешь — из окна выкинем. Он нас понял. Все работники казначейства удалились. Но зато вход в серверную закрывала большая броневая дверь. Взломать ее без серьезной техники мы не могли. Да, надо было укрепляться в администрации, а не тратить время и силы на казначейство. Но что придумать? Решаем: полсотни людей остаются в казначействе и не дают ему работать, никого не пускают на рабочие места.

В общем, хоть и не получилось всего задуманного, но все равно к ночи 5 марта в руках Народного ополчения оказались и часть здания облгосадминистрации, и казначейство. Наконец-то мы нашли и «болгарки»: теперь они лежали в багажнике моего автомобиля. Мы решили, что продолжим штурм утром 6 марта.

Да, тогда мы ошиблись. Надо было сразу начинать силовые действия с взятия «оружеек» милиции и СБУ. Однако поймите нас: на дворе стоял всего лишь март 2014 года. Ожесточенные бои за Саур-могилу и Дебальцево, варварские бомбардировки Донецка и Славянска были еще впереди. Люди боялись проливать кровь, не пал еще психологический барьер. Даже те немногие гладкостволки, что у нас имелись, люди просто боялись брать в руки. Сейчас-то ошибка очевидна, а вот тогда… Тогда мы не понимали, что надо вести себя как на войне, как в стане врага. Тогда было очень тяжело переступать через границы устоявшейся морали и закона. Вот как об этом вспоминает Сергей Цыплаков:

— Так, 7–8 марта я считал недопустимым проникновение в опечатанную СБУ квартиру Губарева с целью забрать его личные вещи, а 8–9 апреля уже проводил сделку на покупку 10 единиц боевого оружия у бандитов. Так быстро затирались психологические барьеры, мешающие действовать в боевых условиях.

В общем, уехал я из казначейства примерно в девять вечера, снова на конспиративную квартиру. Тогда-то впервые Россия и дала о себе знать. Мне на мобильный позвонил Сергей Юрьевич Глазьев. Этот звонок меня буквально окрылил. Глазьев говорил, что он поддерживает наши действия по антифашистской борьбе. Эти простые слова вдохнули в меня новые силы. В тот же вечер мы безуспешно пробовали провести скайп-конференцию с Константином Затулиным. Интернет барахлил. Такими были первые два контакта с Москвой. Вот и вся Россия в нашем движении на тот момент. И до того, как меня схватят и бросят в тюрьму, таких контактов больше не будет…

На 6 марта у нас все было готово. Теперь мы никому не поручали сделать что-то, всю подготовку взяли в руки небольшого актива. «Болгарки» — вот они, в моем багажнике. Мы собрали пускай и небольшой, но решительный силовой отряд, знали, где взять песок. Могли собрать полуторатысячный митинг. То есть имели все, чтобы закрепиться в здании Донецкой областной администрации. Срежем все металлоконструкции, выгоним из здания милицию, если надо — с помощью травматического оружия. Укрепимся с помощью шин и мешков с песком — так виделось 6 марта.