Чистый голос Георгия был хорошо слышен в камерах, он распевал польские колядки, затем из его камеры послышались слова злой греческой песенки «Коройдо Муссолини», то есть «Глупый Муссолини». Из соседних камер стали подпевать, не обращая внимания на немецких охранников, пока прибывший комендант, прославившийся своими зверскими методами обращения с заключенными, не приказал всем замолчать. Несмотря на запрещение петь и переговариваться, заключенные неделю спустя отпраздновали и Новый год. Из камер доносились выкрики: «Хрониа пола!» — «Много лет!», «Зито и Эллас!» — «Да здравствует Греция!» и, наконец, «На мас зисете!» — «Живите вечно!» Из камеры в камеру передавались пожелания патриотам и проклятия по адресу предателей. Сидящие в тюрьме немцы-дезертиры присоединились к этому хору, и только выкрики охранников «Ruhe! Ruhe!» [8] заставили притихнуть блок. Так проходили последние дни Иванова и его товарищей.

Георгий находился уже в тюрьме, когда у берегов Эвбеи появилась давно ожидаемая подводная лодка «Тритон», которая должна была забрать агента № 1 в Египет. «Тритон» вышел из Порт-Саида только 10 ноября 1942 года. Шесть дней спустя греческая подводная лодка наткнулась на немецкий конвой и торпедировала большое судно, но вскоре и сама, пораженная торпедой итальянского миноносца, пошла на дно. Об этой трагедии Иванов узнал от митрополита Дамаскиноса, очень огорченного этой новой потерей греческого флота.

Георгий Иванов находился в тюрьме и не мог знать об одном из наиболее важных последствий его диверсионной деятельности. Дело в том, что в период, предшествовавший сражению под Эль-Аламейном, и во время самого сражения люфтваффе как бы подверглись внезапному приступу паралича. Немецкие действия в воздухе почти прекратились, несмотря на то, что немцами были сконцентрированы значительные воздушные силы. Объяснили это странное явление взятые в плен немецкие летчики и механики. Они говорили, что по непонятным причинам многие самолеты вдруг стали падать на землю. Это вызвало самую настоящую панику среди экипажей; большинство машин было «законсервировано» до обследования их технического состояния. Для союзников же подобное невмешательство люфтваффе было самой настоящей неожиданностью, о чем потом не раз упоминали в своих мемуарах участники обеих сражающихся сторон…

Митрополит Дамаскинос имел некоторые основания надеяться, что Георгия Иванова удастся спасти. Возникла возможность обмена. Немцы шли на это, все еще требуя взамен одного из своих генералов, который находился в английском плену. Не исключалась возможность подобной сделки и по отношению к остальным приговоренным. Сам Дамаскинос дал знать об этом британскому правительству и был почти уверен в положительном результате. Однако это были одни лишь предположения: ответ от англичан так никогда и не пришел. Доктор Янатос, узнав о том, что хлопоты не дали никаких результатов, решил спасаться собственными средствами. До войны он специализировался в области онкологии и именно в качестве онколога был принят в число придворных врачей, однако до того, как полностью посвятить себя изучению связанных с раком проблем, он долгое время практиковался в области психиатрии.

Из различных видов психических заболеваний в памяти у него глубоко засела та разновидность шизофрении, которая так хорошо проявляется в мании преследования. Симулировать эту болезнь трудно, почти невозможно, однако и констатировать симуляцию тоже довольно нелегко, если только мнимый больной пойдет на такие неприятные и жуткие ее проявления, как, например, поедание экскрементов и драки с надзирателями. Такие «безумства» нужно постепенно нагнетать, а в перерывах между приступами проявлять крайнюю слабость и апатию, при этом давление крови должно было понижаться.

Продумав все это, Янатос начал свою длительную и страшную борьбу. И он добился своего: из Германии был вызван известный психиатр доктор Кунц. Специалист этот долгое время наблюдал «больного» и подвергал различным обследованиям, наконец, отправил его из тюрьмы в психиатрическую лечебницу в Дафни, а оттуда — в больницу Имбрикион, где содержались душевнобольные, представляющие опасность для окружающих. В Имбрикионе греческие врачи быстро раскрыли симуляцию и даже предлагали Янатосу бежать, но мнимый безумец опасался за судьбу родственников: им пришлось бы своими головами или по меньшей мере свободой заплатить за то, что ему удалось провести немцев. Из этой страшной тюрьмы Янатос вышел на свободу только в дни освобождения Греции.

…3 января заключенные получили приказ отправляться в баню: Георгий, за ним Кондопулос, братья Янатос, Малиопулос и остальные, кроме Папазоглу, который узнавал их голоса, когда они проходили мимо его камеры. Помимо охранников, в тюрьме дежурили «знаменитая» переводчица Маргарита Христофилу, которая с большим удовольствием присутствовала при казнях. Она говорила с одним из охранников о вероисповедании заключенных, после чего подошла к камере Папазоглу и спросила его, не является ли Кондопулос католиком.

— Католик ли Кондопулос, я не знаю, но Иванов точно католик, — ответил обеспокоенный Папазоглу.

Когда заключенные возвращались назад, один из греков, работавший в охране, шепнул Папазоглу, что немцы привезли в тюрьму четыре гроба. Приговоренные об этом ничего не знали. К утру послышались тяжелые шаги. У двери Георгия немцы остановились.

— Iwanow, r-r-raus! [9] — услышали в соседних камерах крик.

Вызванный в коридор осужденный выслушал сообщение, которое ему переводила Маргарита Христофилу: