Я юркнул под одеяло и дал себе клятву никогда впредь не подслушивать любовников. Волнение мое отступило, будто отлив, веки отяжелели, и вскоре сон, ускользавший от меня всю ночь, потянул меня, словно убегающая волна в свои глубины, где в призрачных водах плавал как стебель водоросли один-единственный вопрос.

Кто такой Уолтер?

— Самозванец, — заявил Маклафлин, когда я задал ему этот вопрос на следующий день, позвонив от аптекаря. — Тут и особой хитрости не надо: обвести членов комитета вокруг пальца ничего не стоит, ведь никто из них никогда в глаза не видел живого Уолтера.

— Я так и думал, что вы это скажете, и поинтересовался у Кроули, уверен ли он, что нынешний Уолтер ничем не отличается от того, которого он знал до войны.

— И?

— Он ответил «да» — никаких сомнений.

Маклафлин хмыкнул.

— И что, вы готовы ему поверить?

— Полагаю, он говорит правду.

— Что именно вас в этом убедило?

— Да все… — промямлил я, пытаясь разобраться в своих чувствах. — Его поведение и то, как он реагирует на Уолтера. И как смотрит на жену…

Я понял, что не могу ничего толком объяснить, и умолк.

— Простите, это трудно выразить словами.

— Что ж, постарайтесь, — сказал Маклафлин, — а до тех пор советую вам считать Кроули своим главным подозреваемым. Он наиболее вероятный сообщник.

Неужели мое мнение для него ничего не значит?

— При всем моем уважении к вам, профессор, я в это не верю.

— Не спорьте, Финч. Итак, когда следующий сеанс?

— Завтра. Мина попросила один день передышки.

На том конце провода повисло молчание.

— Так, значит, она уже «Мина»?

— Я хотел сказать «миссис Кроули».

Кровь бросилась мне в лицо, я испытывал смешанное чувство смущения и досады: как мало все-таки он доверяет мне! Возможно, Флинн прав — и точно лишь «рупор».

Маклафлин предпочел не делать из мухи слона и перевел разговор на более важные предметы:

— А комитет тоже решил отдохнуть?

— Нет. Мы встречаемся за ужином, чтобы составить список вопросов для Уолтера.

Маклафлин раздраженно хмыкнул:

— Нашли себе дело! Но раз уж вы так решили, поинтересуйтесь заодно, что он думает о весенней моде.

Сарказм явно не был сильной чертой профессора.

— Может быть, вы подскажете, что еще нам следует обсудить?

— Подскажу: как следить за миссис Кроули.

— А что бы вы посоветовали?

— Для начала постарайтесь получше закрепить ее ноги, — проворчал Маклафлин. — И потребуйте, чтобы муж был исключен из круга.

Я прикусил язык и пообещал сделать все, как он велит.

После разговора я присел в кабине, чтобы немного выпустить пар, но ожидавший снаружи господин принялся стучать в стекло.

Я вышел из телефонной будки и встал в очередь к кассе. Мне пришлось подождать, пока аптекарь продаст бутылку осветлителя для волос молоденькой девушке и пару марок по два цента раздраженной гувернантке. Тем временем я наблюдал, как юные подопечные гувернантки, две маленькие сестрички, затеяли ссору из-за игрушки — сделанного из носка щенка с пуговицами вместо глаз. Та, что потемнее, в конце концов завладела игрушкой и, натянув ее на крошечную ладошку, стала изображать кукольный театр.

Гувернантка подхватила девочек и удалилась. Подошла моя очередь, но я так задумался, что аптекарю пришлось дважды поздороваться со мной, прежде чем я сообразил, что он обращается ко мне.

— Еще раз доброе утро, профессор.

Он обращался ко мне так с тех пор, как узнал, что я приехал из Гарварда, мне пришлось в этом признаться, когда он заподозрил меня в нелегальных махинациях.

— Сегодня только телефонный звонок? — спросил он и, когда я рассеянно кивнул, живо подсчитал на обороте старого рецепта, сколько мне следует заплатить. Это был забавный человечек, лысый и розовый, словно младенец, которого только что вынули из ванной и хорошенько растерли полотенцем, но младенец с печеночными пятнами. В глубокой задумчивости я заплатил за разговор, попрощался и уже собирался выйти на улицу, как вдруг мысль, подсказанная близняшками и их самодельным щенком, полностью прояснилась в моем мозгу.

— Могу я попросить вас о помощи?

Старичок насторожился и обвел взглядом помещение, словно хотел убедиться, что мы одни.

Потом перегнулся через прилавок и прошептал:

— Может, я и помог бы, но я продаю только по полпинты, так что, если вам нужен галлон, ищите в другом месте.

И тут же извлек откуда-то из-под оцинкованного прилавка бутыль без этикетки с «шипучкой» местного разлива, знаменитой изрядным содержанием спирта.

— Не хочу отвечать, если какой молодец вроде вас заболеет.