ОТЕЦ: Это мы знаем. Но не понимаем. Степ, я вот слышал, сейчас молодежь только за деньги что-то делает. Вот я верил, молодым был – хотел добровольцем на Кубу ехать, когда этот… Карибский кризис.

СЫН: И сейчас верят. Кто в оппозиции – верят. Кто за власть – верят меньше, но тоже интересные.

ОТЕЦ: Во что верить-то сейчас? В бабло?

СЫН: Каждый в свое. В борьбу.

ОТЕЦ: В борьбу… Борьба – это дело опасное. Особенно пока молодой. Молодой как пьяный – море по колено…

СЫН: Ну, я-то спокойный.

ОТЕЦ: Ни во что не веришь, что ли?

СЫН: Типа того.

МАТЬ: Как же это, Степушка? Это тоже неправильно. Человеку обязательно надо во что-нибудь верить. Я в любовь верила. А если верить не будешь – загнешься быстро, и семьи у тебя не будет, если в любовь не веришь.

ОТЕЦ: Но жениться надо по уму.

МАТЬ: Самый верный брак – по уму. А верить надо. В Бога вот наш папа не верит, и ты туда же, хоть бы в церковь зашел, свечку поставил. Раньше с тобой маленьким куличи святить ходили, ты так радовался. И школьником в церковь ходил. А теперь – неверующий, так получается?

СЫН: Такой я урод. Но все равно мне, пап, мам, интересно только с такими, кто верит. Это, наверно, потому, что они мне силу дают. И я им подыгрываю, я не могу понять, как себя с ними вести, мне смешно и грустно, что они такие верующие. И я им говорю: «Да, да, вера – это правильно!» Но меня тянет к ним. Знаете, так урод делается фотографом, все время бегает на показы моделей и их ноги длинные щелкает…

ОТЕЦ: Нельзя так говорить про себя. Какой из тебя урод? Урод – это подлец. Чикатило – это урод. Олигархи – уроды. Ты же никого не убил, кровь из людей не сосешь…

СЫН: Откуда ты знаешь?

ОТЕЦ: Ой, послушай, Зоя, что несет… Во дурак!

МАТЬ: Степка, когда же ты у нас подрастешь?

СЫН: Почему не Чикатило? Почему не олигарх? Вы извините, но я бы ввел в Уголовный кодекс статью за, я такое слово вам скажу – мыслепреступление. Если готов делать то, что злом называют, значит, уже виноват.

ОТЕЦ: Ты это девочкам плети… Как ты мысль мою узнаешь, чудак-человек?

МАТЬ: Не слушай его, Толя. Набрался всякой чуши…

ОТЕЦ: Погоди, Зоя.

СЫН: А пускай человек сам исповедуется, и не в церкви, а государству. Подумал украсть. Мечтаю пришить. И наказания соответственные – месяц тюрьмы, два месяца.

ОТЕЦ: Может, тебе к врачу сходить?

МАТЬ: Да он издевается, не видишь разве?..

ОТЕЦ: Над кем? Над самим собой? Мелет, мелет… Никому не верю, а интересно. Философ из трех букв. Был такой в Китае. Я его в анталогии вычитывал.

СЫН: А помнишь, мама, ты мультики рисовала. Я с детства знал, как это так делается, что в телевизоре Волк за Зайцем гонится. Не верил, а смотрел с большим интересом. С тем же интересом, как остальные дети, которые не знают, откуда мультики берутся. Политика, борьба – это полная лажа. Игра это. Но интересно. Не сама игра интересна. А игроки вот эти прорисованные. Они верят, когда скачут, они не знают, что их нарисовали… Но может, это я рисованый, а они – живые?

ОТЕЦ: Заливаешь ты чего-то, сынок. Смотри мозги не выверни.

МАТЬ: Степа, ты бы отдохнул. Вон Егор соседский, каждую зиму в Турцию ездит. А ты все в Москве торчишь.

СЫН: Мне от Москвы никуда не деться. Вся политика в одной Москве. Все мои подопечные – тут.

ОТЕЦ: Турцию предложила… Для этого деньги нужны.

МАТЬ: Да накопить он мог бы.

ОТЕЦ: Родителям-то помочь – не дорос пока?

СЫН: Мало, мало денег.

МАТЬ: Устроился бы на нормальную работу. Сидел бы в офисе, дурака валял. У моей подруги Милы Сашка… Оклад две с половиной. В десять на работе, в девять вечера – уже дома. И не парится, никуда не лезет. Говорит ей: мать, сижу карты в компьютере раскладываю. Редко, когда у него командировка. А ты чего? У меня она спрашивает: кем твой Степа работает? Я и не знаю, чего ей отвечать.

СЫН: Не переживай.

ОТЕЦ: Мы же за тебя, балбеса, переживаем. Чтобы у тебя все наладилось.

СЫН: Да у меня и так…

ОТЕЦ: «Так», – сказал бедняк. Вон какое брюхо отрастил! Под рубашкой торчит. Щеки как у жиртреста. Я в твои годы крест держал на кольцах. Понимаешь? Весь был мышца одна, когда с твоей мамкой познакомились. А ты?

МАТЬ: Ну хватит, Толь, совсем застращали мальчика. Зато сейчас и ты какой толстый… Это у него конституция. Он уже в роддоме самым пухлым был. И лет ему всегда больше давали, в два года на четыре выглядел. Крупный ребенок.

ОТЕЦ: Ребенок… Мужик. Надо в форме себя держать в его годы! А он… Верю, не верю… Где работаю – не скажу…

СЫН: В фирме.

ОТЕЦ: Жениться не надумал?

МАТЬ: Куда ему…

ОТЕЦ: Смотри, Зоя, перед фактом поставит. Приведет какую-нибудь и заявит: все, родители дорогие, давайте к свадебке собираться.

МАТЬ: Степа не такой. Степа не горячий. Он сказать может всякое, а глупость он не выкинет…

ОТЕЦ: Хоть что-то в нем воспитали.