Определенную роль, вероятно, сыграло то, что ей польстили. С нею связался не кто-нибудь, а новый руководитель СЭПО Хелена Крафт, сказавшая, что после всех катастроф и уничижительных статей Служба безопасности должна начать набирать людей по-новому. Нам надо брать пример с британцев, сказала она, и «привлекать настоящие таланты из университетов, и, честно говоря, Габриэлла, лучше тебя нам не найти», – а большего и не требовалось.

Габриэллу приняли на работу аналитиком в отдел контрразведки, а затем перевели в отдел промышленной безопасности, и хотя она не слишком подходила для своей должности в том плане, что была молодой, да еще и женщиной, причем красивой, с аристократическим налетом, но во всех остальных отношениях она им подходила. Ее называли «папенькиной дочкой» и «гламурной девицей», что создавало кое-какие ненужные помехи. Но в целом ее считали отличным приобретением – сотрудником быстрым, восприимчивым, способным мыслить нешаблонно. Кроме того, она знала русский язык.

Его Габриэлла выучила параллельно с занятиями в Стокгольмском институте менеджмента, где, разумеется, была образцовой студенткой, правда, не особенно заинтересованной. Она мечтала о чем-то большем, чем жизнь в мире бизнеса, и по окончании школы попыталась поступить в МИД, куда ее, естественно, приняли. Однако работа там ее тоже не больно вдохновляла. Дипломаты казались ей слишком скучными и благовоспитанными. Но тут ей как раз позвонила Хелена Крафт – и сейчас она уже проработала в СЭПО пять лет, и ее талант постепенно оценили, хотя временами ей, конечно, приходилось нелегко.

Сегодня день тоже выдался нелегкий, не только из-за проклятой погоды. В кабинете Габриэллы возник начальник управления Рагнар Улофссон и с недовольным и серьезным видом указал ей на то, что, находясь на задании, нельзя, черт возьми, флиртовать.

– Флиртовать? – переспросила она.

– Сюда доставили цветы.

– Разве я в этом виновата?

– Да, думаю, ответственность лежит на тебе. При выполнении задания мы должны вести себя корректно и сдержанно. Мы представляем один из центральных органов власти.

– Отлично, дорогой Рагнар! У тебя всегда можно чему-нибудь научиться. Теперь я, наконец, понимаю, что виновата в том, что начальник научного отдела компании «Эрикссон» не умеет отличать обычное вежливое обхождение от флирта. Теперь мне ясно, что я несу ответственность за то, что некоторые мужчины настолько принимают желаемое за действительное, что видят в простой улыбке сексуальный подтекст.

– Не мели чепухи, – отрезал Рагнар и ушел.

Задним числом Габриэлла пожалела о своих словах. Подобные высказывания, как правило, ни к чему не ведут. С другой стороны, она слишком долго терпела всякую мерзость.

Настала пора постоять за себя, и она быстро расчистила письменный стол и достала представленный британским Центром правительственной связи анализ русского промышленного шпионажа против европейских компаний, занимающихся программным обеспечением, который еще не успела прочесть. Тут позвонил телефон. Это оказалась Хелена Крафт, и Габриэлла обрадовалась. Хелена еще ни разу не звонила, чтобы пожаловаться или обвинить, – напротив.

– Я перейду прямо к делу, – сказала Хелена. – Мне звонят из США – и, похоже, по довольно срочному вопросу. Ты можешь принять информацию по своему «Циско»-телефону? Мы организовали надежную линию.

– Естественно.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты перевела мне информацию и оценила степень ее важности. Звучит серьезно, но сообщающая сведения женщина ведет себя как-то странно. Кстати, она говорит, что знает тебя.

– Переключайте.

Звонила Алона Касалес из АНБ, из Мэриленда; правда, Габриэлла на мгновение засомневалась, действительно ли это она. Когда они в последний раз встречались на конференции в Вашингтоне, Алона, уверенная в себе и харизматичная, выступала с докладом о том, что она, прибегнув к некоторому эвфемизму, называла активной сигнальной разведкой, – то есть о работе хакеров, – а потом они с Габриэллой немного постояли вместе, потягивая напитки. Габриэлла, сама того не желая, подпала под ее очарование. Алона курила сигариллы и низким чувственным голосом отпускала крепкие остроты, часто с сексуальным подтекстом. Но сейчас, по телефону, она казалась совершенно растерянной и временами каким-то непостижимым образом теряла нить.

Алона никогда особенно не нервничала и обычно без проблем концентрировалась на нужной теме. Ей было сорок восемь лет, она была высокорослой, откровенной в своих высказываниях, с пышным бюстом и маленькими умными глазами, способными любого лишить уверенности. Она, казалось, часто видела людей насквозь и уж точно не отличалась особым почтением к начальству. Ей ничего не стоило выругать кого угодно – даже если к ним заезжал министр юстиции, – и это тоже служило одной из причин того, что Эд-Кастет отлично с нею ладил. Никто из них особенно не пекся о карьере. Их интересовал исключительно талант, и поэтому начальник службы безопасности в такой маленькой стране, как Швеция, был для Алоны лишь мелкой сошкой.

Тем не менее за время обычных проверок ее звонка она совершенно сбилась с мысли. Но это не имело никакого отношения к Хелене Крафт. Всему виной была разыгрывавшаяся у них в офисе драма. К вспышкам ярости Эда все уже, конечно, привыкли. Он мог орать, рычать и колотить кулаком по столу почти на ровном месте. Однако сейчас что-то сразу подсказало ей: здесь ситуация другого уровня.

Эд казался полностью парализованным, и пока Алона выпаливала в телефон несколько растерянных слов, вокруг шефа собрался народ – кое-кто доставал свои телефоны, и вид у всех без исключения был взволнованный и испуганный. Однако Алона, от собственного идиотизма или просто от сильного шока, трубку не положила и не попросила разрешения перезвонить позже. Она лишь согласилась на переключение разговора и попала, как и хотела, к Габриэлле Гране – очаровательной молодой сотруднице-аналитику, с которой познакомилась в Вашингтоне и сразу попыталась закадрить; и хотя из этого ничего не вышло, Алона рассталась с нею с чувством глубокой приязни.