Мощный толчок развитию подобных организаций был дан государством также прямым или косвенным субсидированием универсальных социальных услуг или групп населения, которых оно желало поддержать. Так, по закону Хилла-Бартона (Hill-Burton Act, 1946) федеральные власти в течение 20 лет финансировали развитие публичных госпиталей с бесприбыльным статусом. При условии, что местные власти выделят им сходную сумму, а госпитали, получающие правительственные гранты, не будут дискриминировать пациентов по расе, вере и цвету кожи, а также возьмутся бесплатно лечить неимущих.

Последние требования приобрели полную силу с введением в 1965 году федеральных программ Медикейда и Медикера, общий бюджет которых ныне приближается к 1 трлн. Создание Национального научного фонда (National Science Foundation – NSF, 1950) и расширение сети Национальных институтов здоровья (National Institutes of Health – NIH, 1930) открыло мощный поток субсидий и грантов, направленных организациям частного сектора для выполнения важных научных и медицинских исследований. Сейчас бюджет NSF составляет более 6 млрд., а NIH – почти 30 млрд.

Наконец, по «Солдатскому биллю о правах» (G. I. Bill, 1944) – завершающему и вместе с тем одному из самых крупных комплексов социальных законов Нового курса Рузвельта – государство обеспечивало десятки миллионов демобилизованных военнослужащих и членов их семей медицинским обслуживанием, пособиями на год до первого трудоустройства, льготными кредитами на строительство дома, покупку фермы или создание бизнеса. А главное – грантами на оплату высшего образования и профессионального обучения.

Считается, что меры комплекса законов G. I. Bill (он периодически пересматривался, особенно после войн в Корее и Вьетнаме, и действует в обновленном виде до наших дней) не только помогли предотвратить послевоенный спад в экономике, но и создали образованный, энергичный, предприимчивый, и потому состоятельный, средний класс Америки, составивший не только опору бурного развития ее третьего сектора, но и общего процветания страны в последующие полстолетия.

***

Возросшие масштабы публичного финансирования, разнообразие его форм и каналов создали почву для небывалого роста числа организаций, обслуживающих правительственные социальные программы или нацеленных на филантропию, вообще на «публичное благо». Если в период между 1939 и 1950 годами общее число публичных организаций, как благотворительных, так и не благотворительных, которые имели право на полное или частичное освобождение дохода от налогов (так называемый tax-exempt status), удвоилось, то между 1950 и 1968 годами их число возросло в 20 раз (с 12,5 тыс. до более чем четверти миллиона).

Хотя некоторая доля этого прироста достигнута за счет преобразования различных частных организаций в бесприбыльные, преобладающее большинство последних были новыми учреждениями. Совместно они и сформировали ту новую сферу публичной деятельности, которую впоследствии назвали независимым, или бесприбыльным, или, наконец, третьим, в отличие от государства и бизнеса, сектором американского общества.

Появление бесприбыльного сектора с невиданным ранее числом организаций, поддерживаемых федеральным правительством через налоговые льготы, субсидии и гранты и одновременно имеющих право вести не противоречащую законодательству независимую деятельность, не являлось, как уже отмечалось, результатом заранее разработанной государственной стратегии. Это был скорее стихийный, постепенно развивающийся процесс.

С одной стороны, он стал следствием американской версии демократии с ее господством прав человека и гражданина, включая отмеченное А. Токвилем еще в начале 19 века неудержимое стремление создавать независимые ассоциации граждан. То есть всего того, что издавна укоренено в американском менталитете и в республиканской форме правления страной. С другой стороны, это был – если говорить о времени зарождения и бурного развития этого сектора (1945–1970) – часто непредвидимый, а для консерваторов и не всегда желанный результат, принятия федеральными властями различных, нередко несогласованных или противоречащих друг другу решений и правовых актов.

Эти меры стали необходимы, а часто и неизбежны, ибо были связаны, во-первых, с новой глобальной ролью США как лидера «свободного мира» в холодной войне с СССР, а во-вторых, с поддержанием внутренней стабильности, требовавшей от федерального правительства участия в состязании с СССР, включавшем не только гонку вооружений, но и социальных программ, постепенно превращавших Америку в «государство социального благополучия».

Вряд ли поэтому удивительно, что одним из наиболее известных результатов деятельности бесприбыльных организаций в тот период стало их активное участие в социальных движениях за права расовых и религиозных меньшинств, а также женщин. Вплоть до 1964 года финансируемые филантропическими фондами правозащитные организации независимого сектора безуспешно – из-за преобладания в Конгрессе делегатов южных штатов и консерваторов с севера – добивались отмены расовой сегрегации и полного распространения Билля о правах на афроамериканцев – прежде всего, на Юге. В консервативной защите расового неравенства слабым звеном оказался Верховный суд, в состав которого за время 20-летнего правления президента Рузвельта и демократической партии было проведено несколько либерально мыслящих судей. В результате их правовой активности Верховный суд принял ряд новаторских решений-прецедентов по гражданским правам, превративших их в конституционную проблему.