В глазах Джека вспыхнуло восхищение.

– Ей становится лучше?

Я ответила не сразу.

– Вообще-то, нет. И будет хуже. Пока в конце концов папа не сдастся и не согласится положить ее в больницу. – Я подняла голову, стараясь сдержать слезы. – У нее болезнь Альцгеймера, – невнятно пробормотала я, потому что в какой-то момент, сама не зная когда, очутилась в объятиях Джека, прижимаясь щекой к его груди.

Джек молчал, и я была рада, что он не опускается до бессмысленных и пошлых банальностей. Как человек, который зарабатывает на жизнь словами, он прекрасно знал, когда можно обойтись без них. И мне это нравилось. Наконец, чувствуя неловкость, я отстранилась.

– Ну что, – спросила я с фальшивой улыбкой, вытирая глаза. – Ты все еще хочешь пожарить свои стейки?

Я принялась рыться в ящиках в поисках сковородки, а Джек занялся салатом. Мы готовили в молчаливом согласии, словно не в первый раз. Но больше всего удивляло, что ничего странного в нашем поведении я не ощущала.

Хотелось спросить, готовит ли он дома с женой. Не потому, что меня так уж это интересовало; просто надо нам вспомнить о вторых половинках. Однако я никак не могла выбрать подходящий момент. Мы ели за кухонным столом при свечах. Похвалив мясо, Джек откупорил бутылку вина, но я позволила себе лишь пару крохотных глотков, ведь мне предстоял долгий путь обратно.

– Думаю, лучше подождать, пока буря не утихнет, – заявил Джек. – Трасса не освещена, и дождь льет как из ведра.

Оба мы – жертва и спаситель – тут же вспомнили о недавних событиях на темной дороге и обменялись многозначительными взглядами.

– Мне нельзя опаздывать, – сказала я. – Родители и без того нервничают, когда я сажусь за руль.

– Можно их предупредить, что ты задержишься?

– И Ричард скоро будет звонить из Австрии. Он не обрадуется, что я здесь… – Подразумевалось «с тобой», и Джек это понял.

– Вряд ли он захочет, чтобы ты ехала по такой опасной дороге.

– Конечно, – тут же бросилась я на защиту жениха. Правда, Ричард наверняка посчитает, что я в большей опасности рядом с Джеком, чем ночью за рулем. Вдруг накатило чувство вины.

Кажется, Джек это почувствовал, потому что перегнулся через стол и похлопал меня по руке, словно капризное дитя.

– Не волнуйся, мы доставим тебя домой. – И после паузы произнес: – Кстати, если я правильно понял, ты что-то привезла.

Я тут же отдернула руку, вспоминая о цели своего визита.

– В машине оставила. Сейчас принесу.

Дождь до сих пор лил, но уже не такой сильный. Вернувшись, я вручила Джеку промокший бумажный пакет. На красивом лице отразилось любопытство, но улыбка тут же сползла, когда он увидел свою куртку. Джек прошел обратно на кухню, чтобы прочитать при свечах письмо родителей Эми.

– У тебя есть их адрес? – мрачно спросил он. – Хочу написать им ответ.

– Конечно.

Он так смотрел на свернутую куртку, что я поняла: ей, как и моему платью, суждено отправиться в мусорное ведро. Некоторые вещи, как ни старайся, отмыть невозможно.

Повисла долгая тишина, которую Джек нарушил внезапным и даже как будто неуместным вопросом:

– Я все никак не пойму насчет той ночи… Почему Эми просила у тебя прощения?

Я непонимающе приподняла брови.

– Что?

– Ты не помнишь? Перед приездом «Скорой». Эми сказала, что ты хорошая подруга, и попросила прощения. Словно для нее это очень важно.

– Ну… не знаю. – Я медленно покачала головой. Слова Джека воскресили в памяти тот странный разговор, и внутри сжалась тугая пружина. – Наверное, она и сама не понимала, что говорит. Эми ведь была почти без сознания и, скорее всего, бредила.

Видя мой потерянный взгляд, Джек принялся извиняться. А я опять очутилась там – стояла на коленях в ледяной луже, глядела на раненую подругу, держала ее за руку… и не могла даже представить, что это наш последний разговор.

Джек меня обнял, уже второй раз за вечер. Рыдания шли изнутри, из самого сердца, которое я тщетно пыталась запереть. Он нежно прижимал меня к себе, а я плакала, и становилось легче, потому что с Джеком, в отличие от Кэролайн или Ричарда, я могла расслабиться и выплеснуть всю свою боль. Мои руки лежали у него на груди, я чувствовала под ладонями мерный стук, а Джек неловко поглаживал мой затылок.

Поток слез постепенно иссяк, и я подняла голову. На его футболке осталось большое влажное пятно.

– Извини, – хрипло прошептала я.

– Тсс, – ответил он, а потом внезапно прижался нежным поцелуем к моим губам.

Нас словно током ударило, и мы вмиг отлетели друг от друга. От потрясения все прочие чувства будто сдуло шквальным ветром. Меня затрясло от ярости. Так вот в чем дело?! Он нянчится со мной лишь затем, чтобы воспользоваться моей слабостью? Неужели я так в нем ошиблась?