– А расскажите мне о нем, Надежда Мартыновна!

– Что ж тебе рассказать? Я и не знаю.

– А у вас есть его детские фотографии?

– Как не быть! – обрадовалась она. – Сейчас принесу.

Лида между тем собрала Анечку и поехала домой. На прощание она сказала:

– Завтра на работе увидимся, да, Лада Владимировна?

– Конечно.

– И вы не тревожьтесь, я пока никому ничего говорить не стану. Сами скажете, когда сочтете нужным.

– Спасибо! И даже Пашке не говори пока.

– Договорились.

Надежда Мартыновна принесла два толстых фотоальбома.

– Вот! Сейчас посмотрим, – с удовольствием сказала она. – Знаешь, мне так эти нынешние фотки в машинках не нравятся. Вот Лидушка Анютку все на телефон снимает, а что за радость? А потеряет она завтра телефон? Я уж говорю – сделай нормальные фотки, а ей все некогда. Ну вот, смотри, это Ванюшка совсем малюханький, два месяца… А тут ему уж годик.

Смешной упитанный малыш в матроске. Я умилилась. Фотографий было много. Сама Надежда Мартыновна – красивая женщина, но такая типичная офицерская жена… И ее муж – высокий приятный мужик в военной форме.

– Да, и вправду Ваня взял от родителей все самое лучшее.

– Мы с мужем хорошо жили. Он почти не пил, а знаешь, как мужики в гарнизонах пили? Жутко вспомнить. И меня никогда пальцем не тронул, а баба у нас редкая без синяков ходила. Но по женской части ходок был! Но я терпела. Должен у мужика недостаток какой-нибудь быть. Но он уж к сорока годам выдохся. Надоело, видать, ему. И успокоился. А вот это Ванюшка уже в лётном училище. Вишь, какой красавец!

– А по-моему, он сейчас лучше. Интереснее.

– Думаешь?

– Да. А это кто?

– А это Марина, Лидушкина мать. Будь она неладна. Та еще сучка…

– Ничего, она сейчас небось локти себе кусает. Вон какой он теперь, генерал-майор, она небось от лейтенантика сбежала…

– Знаешь, от лейтенантика или от генерала, неважно это, мало ли чего между мужиком и бабой не так бывает, но что ребенка бросила двухлетнего, вот за это ей прощения нет. Скажи, а ты сколько с мужем-то прожила?

– Восемь лет.

– А детей почему нет?

– У меня не может быть детей.

– А ты лечилась?

– Да, но, говорят, бесполезно.

– Ну, сейчас вроде много способов есть. Я вот кино смотрела, «Женский доктор» называлось… А Ваня-то хочет детей?

– Мы пока не говорили об этом. Рановато пока.

– Да ему-то как бы поздновато не было.

– А вы хотите внуков?

– Да нет, пожалуй, у меня вон Анютка есть. Да и ты вроде как, я смотрю, смирилась?

– Смирилась. Мне так давно этот приговор вынесли, что я и не…

– А мужа-то любила?

– Любила. Но на сорок дней выяснилось, что у него другая была. Я ее из дому выгнала.

– А она что, в дом к тебе приперлась?

– Приперлась. А потом в соцсетях свои с ним фотографии выложила…

– Вот же сука!

– Не стану спорить.

Она вдруг погладила меня по голове.

– Не думай, Ваня не такой! Баб у него, конечно, много было, но все как-то… несерьезно. А таким, как сегодня, я его вообще не помню. Он, Ладочка, редкий человек. Честный очень. Его с этой его честностью чуть не сожрали, честные – они как белые вороны.

– Это правда.

– Знаешь, он когда тебе цветы-то на работу отнес, пришел, я и спрашиваю: скажи, сынок, какая она? А он помолчал и говорит: «Она, мама, потрясающая! Я таких еще не встречал».

– Надо же…

– А тебе-то он понравился тогда?

– Ну а как такой может не понравиться! Никогда даже не думала, что такие генералы бывают. Но и все…

– А я рада! Ты только береги его. Он ведь два раза был тяжело ранен. Первый раз в Афгане еще. Ох, что со мной было, когда я узнала… Он вообще герой, мой Ванечка! Нет, теперь не мой, теперь наш Ванечка! Хочешь, я тебе его парадный мундир покажу, он его редко надевает…

– Хочу!

– Пошли, покажу!

Она открыла платяной шкаф, достала оттуда вешалку с закрытым на молнию одежным мешком.

– Ты сперва в руки возьми!

– Ой, какая тяжесть! – ахнула я.

Надежда Мартыновна аккуратно достала из мешка и положила на диван роскошный парадный мундир. Я ахнула.

– Ничего себе! А это что? Орденские планки?

– Конечно! Знаешь, сколько у него орденов! Есть и иностранные, и боевые…

– С ума сойти!

– Он, между прочим, и звание «Герой России» имеет! – с невероятной гордостью сказала мать.