Миссис Каннингхэм отошла к библиотечной лестнице-стремянке, которая была прислонена к полкам левее камина.

— Я тебя иногда не понимаю, Алфея… Маленькой ты была милой, любящей и доброжелательной девочкой. Никакого сарказма, никаких шальных выходок… Ты никогда не якшалась с неподходящими типами…

— У меня не было друзей, но вы этого не замечали.

— А сейчас ты связалась с этим грубым, невоспитанным мужланом… Хотя бы из уважения к Чарльзу ты не должна этого делать!

— Ты знаешь не хуже моего, кто отец Чарльза! — выкрикнула она.

Этот деликатный вопрос в семье никогда не обсуждался. Миссис Каннингхэм побледнела.

— Не кричи так громко! — зашипела она.

— Вы знаете сами, как испортили мне жизнь! — взвизгнула Алфея. Ей показалось, что лепной потолок стал выше, а отделанные бронзой полки — больше, словно она вдруг превратилась в ребенка.

Спокойствие, приказала она себе. Спокойствие имеет первостепенное значение.

Закусив изнутри щеку, так что ощутила привкус крови, Алфея отодвинулась от миссис Каннингхэм.

— Мне стыдно за все произошедшее сейчас, дорогая мама, — сказала она ровным тоном. — Я приношу извинения за то, что сорвалась. Сейчас у всех нас трудное время. Я позабочусь о том, чтобы подобных телефонных звонков больше не было.

Некоторое время глаза миссис Каннингхэм изучающе смотрели на внезапно смирившуюся Алфею; затем она отвела взгляд. На ее лице вновь появилось выражение озабоченности и робости.

— Значит, ты поняла?

— У тебя есть все основания для того, чтобы расстроиться, — сказала Алфея. — Пока папа выздоравливает, он нуждается в душевном покое.

— Я знала, что ты смотришь на вещи так же, как и я. — Миссис Каннингхэм направилась к двери. — До свидания, дорогая. До утра.

Она открыла дверь и вышла.

Алфея оставалась неподвижной, пока не затихли тяжелые шаги матери на лестнице, затем стала мерить шагами уставленную книжными стеллажами комнату.

Мать права. Рой вполне способна сорваться и натворить множество бед. И тогда начнутся разговоры — среди чужих людей, среди друзей, среди всех. Злобные сплетни и противные смешки сокрушат Алфею Уимборн — создание столь же изящное, как пасхальные яйца Фаберже, которые собирала ее бабушка Койн.

Надо выбираться из этой ситуации, подумала она.

У нее не было никаких подсознательных или задних мыслей. Она не испытывала ни злости, ни симпатии к Рой, которая, по всей видимости, дошла до предела.

Выбора не было.

Она не может продолжать отношения с Джерри.

Алфея остановилась возле пианино, открыла его, взяла среднее до. Пока звучала нота, она увидела перед собой широкоскулое лицо Джерри, напряженные складки у рта и в уголках глаз. Однажды он покорил ее своими недюжинными способностями, но сейчас она знала его слабости, главная из которых — его любовь к ней.

Она любила его.

Но какое это имеет значение?

Она не могла бросить вызов всему свету, позволить людям обсуждать ее изъяны и недостатки.

Дедушкины часы стали протяжно отбивать удары.

Наступила полночь. Час ведьм.

Алфея решительно подошла к телефону и набрала номер. Когда Джерри ответил, она пригласила его на ранчо Каннингхэмов на верховую прогулку.

Суровые горы защищают широкую, ровную долину, которая тысячелетия назад была дном моря, приютом мелких морских тварей и водорослей. Перемолотые тяжестью океана, они превратились в богатые нефтяные месторождения. Сейчас качалки извлекают из недр нефть, а необычайно плодородный верхний слой почвы дает богатые урожаи зерновых и фруктов. Обширная низина чрезвычайно живописна. Когда постановщики «Последнего горизонта» искали предполагаемое место обитания мифической Шангри-Ла, они обратили свои взоры к городку Охайо. Каннингхэмы купили здесь ранчо площадью 265 акров, которое предназначалось специально для того, чтобы раз в год приезжающий на несколько дней Чарльз мог со своим дедом — именно так выражалась миссис Каннингхэм — совершать верховые прогулки.

Вчера вечером, принимая решение поставить точку в своих отношениях с Джерри, Алфея подумала, что ранчо будет самым подходящим местом для этого. Джерри никогда не ездил верхом, и нет никакого сомнения в том, что он будет чувствовать себя не на высоте положения. Другого способа разрешить проблему она не видела.

Восседая в светло-коричневых бриджах и серой хлопчатобумажной спортивной рубашке на горячем отцовском арабском жеребце, Алфея держала путь к предгорью, направляя коня по каменистой укромной тропе к кряжу, который носил название Нос Смельчака за то, что в профиль напоминал клюв орла. Был сезон дождей, и крутые, освещенные ярким солнцем склоны пламенели от маков. Там и сям виднелись голубые гроздья люпина, а под сумеречной тенью дубов буйствовали заросли адиантума — венерина волоса. При приближении Алфеи из кустов чапареля выскакивали перепелки.

Алфея бросила взгляд на Джерри. Вцепившись в луку седла, он вглядывался в лазурное небо над серой, похожей на орлиный нос вершиной, к которой они и направлялись.

— Кто это? — спросил он. — Слишком крупная птица для орла.

Алфея приложила ладонь к глазам.

— Это кондор. Тебе повезло. Их редко можно увидеть.

— Значит, они действительно гнездятся на землях, которые принадлежат богатым выродкам? — ухмыльнулся Джерри. Под горячими лучами солнца его переносица и скулы приобрели красноватый оттенок.