– Кто эта Кэси? – я также знаю ответ и на этот вопрос.

Он встает, опускает меня на ноги и ладонями обхватывает мои щеки.

– Женщина, которая, ты думала, была моей девушкой, – он дарит мне долгий страстный поцелуй, заставляя плавиться.

– Почему она сюда едет? – спрашиваю ему в губы.

Он не разрывает наш поцелуй:

– Потому что она заноза в заднице, – он носом проводит дорожку по моей щеке к уху. – И потому что думает, что ее доля в моем клубе дают ей право диктовать, что здесь будет происходить.

Я выдыхаю, отстраняясь:

– Так она на самом деле деловой партнер?

Он практически рычит, прежде чем прижать меня обратно к своей груди.

– Да. Сколько раз мне нужно тебе повторять? Я просил доверять мне.

От этого знания легче мне не становится. Я не стопроцентная дура и видела, как она на него смотрит. И на меня, если уж на то пошло.

– У меня был жуткий день, – Миллер нежно целует меня в щеку, отвлекая этими мягкими губами. – Но ты снимешь мой стресс, когда я отвезу тебя домой.

Я позволяю ему взять меня за руку и провести вокруг стола.

– Что мы делаем?

Он сажает меня в свое кресло и разворачивает лицом к столу, потом берет из нижнего ящика пульт дистанционного управления и устраивается позади меня, поставив локоть на подлокотник кресла.

– Хочу показать тебе кое-что.

– Что? – спрашиваю, замечая, что рабочий стол Миллера так же пуст, как и в последний раз, когда я его видела, телефон - единственное украшение.

– Это, – Он нажимает на кнопку, и я на выдохе отскакиваю в кресле, когда поверхность стола передо мной приходит в движение.

– Что за… – я открываю рот и пялюсь, как идиотка, когда пять плоских экранов поднимаются из задней секции. – Офигеть!

– Впечатляет?

Я, может, и шокирована немного, но нет ни капли сомнений в том, что в его голосе звучат горделивые нотки.

– Так ты просто смотришь здесь телевизор?

– Нет, Ливи, – вздыхает он, нажимая еще одну кнопку, отчего экраны включаются, перебирая одну картинку его клуба за другой.

– Это система видеонаблюдения? – спрашиваю, взглядом блуждая по экранам, каждый из которых разделен на шесть картинок, за исключением того, что по центру. На этом экране только одна большая картинка.

И на ней я.

Наклоняюсь вперед и вижу себя, в нижней зоне «Ice», напивающуюся той ночью с Грегори, картинка меняется на нас, поднимающихся по лестнице, и я восторженно оглядываюсь по сторонам. А потом я на танцполе. И Миллер незаметно подходит сзади. Вижу, как Грегори шепчет мне на ухо, и я собираюсь обернуться, а потом я вижу, как Миллер приближается и, окинув меня оценивающим взглядом, касается меня. Видеоряд отчетлив, но когда Миллер тянется вперед и касается центра экрана, тот становится больше, картинка яснее, и от взгляда на его лице я тут же становлюсь влажной. Я дрожу, и прямо сейчас я задаюсь вопросом, какого черта я пялюсь на экран, когда он настоящий стоит рядом.

Медленно поворачиваюсь лицом к нему:

– Ты сидел здесь и наблюдал за мной, – я не спрашиваю, потому что это и так очевидно. Я знала об этом, но не предполагала, что клуб напичкан камерами.

Он смотрит на меня задумчиво, едва заметно наклонив голову:

– Моя потрясающая, сладкая девочка, ты возбудилась?

Не хочу, но съеживаюсь в его большом офисном кресле, щеки жутко горят.

– Ты здесь. Так что, конечно, – мне нужно постараться и сразиться с его самообладанием – постараться ключевое слово. Я никогда не могла соответствовать Миллеру в силе, задумчивости или в привлекательности, или в сексуальности. Разве что в дерзости.

Кресло медленно разворачивается в сторону Миллера, пока он аккуратно кладет пульт дистанционного управления на стол, а его ладони закрадываются под мои бедра, подтягивая меня к нему так, что наши лица оказываются всего в паре сантиметров друг от друга.

– Когда я наблюдал за тобой в субботу ночью, – шепчет мне в лицо, – я тоже завелся.

Образ Миллера, вальяжно расположившегося в своем кресле, только рукой подать, молча наблюдающего за тем, как я напиваюсь, болтаю и слоняюсь по его клубу, заполняет мое полное желания сознание. Картинки в голове заставляют жар с лица хлынуть прямо к лону. Я мокрая, и ему это известно.

– Сейчас ты завелся? – выдыхаю, придвигаясь чуть ближе, так, что наши носы соприкасаются.

– Проверь сама, – он целует меня в губы и поднимается, заставляя меня запрокинуть голову, сохраняя наш поцелуй. Руками он вцепился в кресло, поймав меня в ловушку, и удовлетворенный стон, сорвавшийся с его губ в мой рот – самый прекрасный звук, который я когда-либо слышала.

Не теряя времени, рукой пробираюсь к нему. Вслепую расстегиваю его ремень, наши губы сражаются в яростном поцелуе, нежные прикосновения как будто далекое воспоминание сейчас. Он, кажется, на взводе, и я могу улучшить его состояние.